Оружейник - Комбат Найтов

Встреча с королем состоялась в самой Валенсии в королевском дворце. В честь короля вечером мы дали салют, украшенный фейерверком. Его величество был достаточно высок для своего времени и практически был одного роста с нами. На нем аляповатый, расшитый золотом и позументами костюм, в котором он выглядел, как клоун или конферансье в цирке. Ни одного умного слова он не сказал, много пил, ругал соседей и голландцев, восхищался какой-то Амалией из Мадрида. Альба присутствовал при этом разговоре, Татьяна оставалась на корабле, так как я не стал дразнить одинокого королька. Впечатление напыщенного гуся абсолютно точно ложилось на него. А Альба не так прост, как кажется. Он начал очень издалека и подвел короля к тому решению, которое уже сам принял.

– Ваше величество! Его светлость князь Выборгский предлагает немного обезопасить наши владения на юге Новой Испании и севере Перу. Он говорит, что на его судно напали корабли под флагом Республики Свободных Провинций. Спустя некоторое время в их грязной брошюрке «Газетт» опубликована статья против его светлости. У нас вышедший из Пунто Корда галеон с так необходимым нам серебром пропал бесследно в Карибском море недалеко от места нападения на судно князя. Голландцы наглеют все больше и больше. Пора их наказать за такие действия.

Я тут же добавил, что мне голландцы должны неустойку за незаконченный канал из Вытегры в Белое озеро, который пришлось заканчивать самому, а представитель их компании исчез из Москвы, и найти я его не могу. Фактически он был убит во время смуты, но кто будет разбираться, как и что происходило в Москве, где была, в очередной раз разгромлена голландская Немецкая слобода во время Волхвовского бунта?

У короля появилась мысль и озарение в глазах, был составлен протокол о намерениях, обещана всемерная поддержка в обоих вице-королевствах. В Гавану направлен корабль с приказанием начать подготовку к карательной экспедиции против Голландской Бразилии. Я высказал пожелание взять в аренду или выкупить небольшой участок земли для строительства вспомогательного порта на территории Перу. Так, чтобы, никому не мешая, мои корабли могли поправить вооружение после перехода вокруг мыса Горн. Я вожу сахар не только в Европу, но и на Амур, где расположены наши новые поселения. В случае успеха операции король пообещал выполнить эту просьбу. Он загорелся идеей насолить голландцам. Распрощавшись с королем, в тот же день снимаемся с якоря и следуем в Лиссабон. Разговор с Жуаном был достаточно коротким и по существу. В течение пяти лет мои суда полностью обеспечивают его фрахтом из колоний. Голландцы отобрали у него здоровенный кусок удобнейшей территории. И хотя он практически ничем от них не отличается и делает такой же бизнес на крови, мне приходится помогать ему. Испанцы хотя бы рабами не торгуют на государственном уровне. Рабство в обоих вице-королевствах официально запрещено. Есть, конечно, отдельные товарищи, которые помогают англичанам, голландцам и португальцам возить рабов из Африки, но это – не государственная политика Испании. Рабство отменено указом короля еще в середине прошлого XVI века. Остальные, на вырученные от продажи сахара, патоки и рома деньги, закупали дельный металл, мишуру и другие товары в Европе, везли их в Мавританию и в африканские колонии Нидерландов и Португалии, там обменивали их на рабов, на которых был спрос в Бразилии, Голландской Бразилии и в Новой Франции. Рабов обменивали на сахар… Вот такой круговорот сахара в природе. Но корабли-рабоперевозчики были плохо подготовлены для перевозки достаточно ценного и, главное, хорошо адсорбирующего воду и запахи товара. Поэтому на них грузили древесину или мой металл, а сахар забирали мои капитаны. Рабовозы стали мотаться только между Новым Светом и Африкой. Товары из Европы доставлялись на выборгских судах. Конечно, по большому счету мы тоже принимали участие в этой преступной цепочке, но только косвенно. Заручившись поддержкой и Жуана, мы отбыли в Чанаккале, город, основанный практически на руинах древней Трои. Здесь, еще при Византии, древние инженеры перебросили через пролив знаменитую «цепь». Это было мощнейшим в мире механизмом долгие века. Таких цепей было две: одна перекрывала Дарданеллы, вторая – Босфор. Цепь не спасла две древние империи от разрушения, хотя они так уповали на нее. Вот мы и идем резать эти цепи. Не физически. Воевать с Турцией будет Москва, а не Выборг. Нам это пока не нужно. Мы идем «лепить» плохой мир.

Стали на якоря на рейде Горшечной крепости. Дистанция чуть больше 2850 метров. Их артиллерия достать нас не может. Ждем капитана порта. Гребная галера подходит, и мы предъявляем бумагу, что прибыли с официальным визитом. Имя валиде Кессем Султан и султанская печать, как и имя князя Святослава, заставили гребцов поднажать на вальки. Галера почти полетела назад. Через трое суток в районе крепости загрохотали пушки, и было видно, что в Чанаккале прибыл один караван судов, а на противоположный берег высадился другой.

Первой к нам подошла галера из Чанака. Визир-ханум Ханзаде Султан, с плотно упакованным лицом, появилась на мостике галеры. Сама она говорила только с глашатаем-мужчиной. Он кричал снизу-вверх, потому что рядом с «Татьяной» даже галеоны выглядели игрушечными. Ему отвечали. Затем у нас на мостике появилась Татьяна, естественно, с открытым лицом, и две женщины заговорили через переводчиков. Беседа длилась почти сорок минут, основной проблемой было то обстоятельство, что проходить «через» цепь в условиях отсутствия любых договоренностей с Турцией было нежелательно. Мы предлагали встретиться у нас на борту. Хозяева сомневались по тем же причинам. Пришлось вывалить парадный трап и показать, что подъем на борт не вызовет никаких сложностей.

После этого галера удалилась, и от другого берега подошла еще одна. Там был уже знакомый нам визирь Икенчи-хан, вытаращивший глаза на невиданный корабль и больше смотревший по сторонам. Султан прибыл на европейский берег пролива и расположился в крепости Килитбахир. Про султана ходит много историй. Что из них правда, а что нет, предстояло выяснить. Но самому тащиться в крепость не хотелось. Так что настаивали, что и эта встреча пройдет на корабле, и показали, в каких помещениях. Визирь был более определен и свободен в выборе времени. Поэтому первым на борту появился именно Ибрагим I.

В отличие от рисунков и рассказов, он не производил впечатления безумного человека. Как и его старший брат султан Мурад IV, он был по-восточному жесток, хорошо обучен военным упражнениям, но, в отличие от брата, был вспыльчив, так как в детстве приходилось постоянно уступать все старшему. Они были похожи: большие поклонники женщин и чувственных развлечений, оба много пили, и оба находились под каблуком собственной матери. Их преследовали тени прошлого, великие султаны великой империи. Их укоряли их величием, как будто они были виноваты в том, что серебро упало в цене и инфляция поглотила экономику. Перед встречей я уже знал из радиограммы Усселинкса, что бронекатер «Шуя» прошел в Дон и в Азовское море и сейчас стоит в Инкерманской бухте, будущей Севастопольской.

Разговор с Ибрагимом был сложным и долгим, было выпито много толедского вина, которое он любил, а его нам подарили большое количество. Ибрагим тоже знал, что в Инкермане стоит железный самодвижущийся корабль. Пока один. Но он также понимал, что это не последний корабль, который пришел туда по Дону. Его монополия на Черное море кончилась, и он видел, что семь огромных кораблей стоят на якорях под его крепостями. А князь просит, настойчиво просит убрать обе цепи и свободно пропускать его корабли в Крым и обратно. Крупнейшие солевые промыслы полуострова принадлежат ему, и терпеть убытки князь не собирается. Ведь море теперь «общее». И мать, и визири говорят, что с князем все, кто связывался, терпели поражение. Его даже Швеция признала, потеряв там целую армию. Крымского хана и поляков под Полтавой он заставил капитулировать. И торговля с ним приносит миллионные доходы, ведь хлопок делают рабы султана. Не приняв никакого решения, султан перенес встречу на завтра. Мы вышли с ним на палубу, и там, в темноте, на соседнем корабле зажглись огни, и он, не поднимая парусов, снялся с якоря, описал циркуляцию вокруг флагмана и снова стал на якорь уже по другому борту, причем шел корабль против течения.