Малыш на миллион - Айрин Лакс

— Откуда это?!

Подойдя к Серафиме, зацепил за локоть.

— Часы?! — рычу. — Где взяла?

— Где взяла, там больше нет.

— Это не ответ, Серафима.

Сдавливаю пальцами сильнее. Пульс в тысячу раз быстрее стал!

— С каким хахалем путаешься? — спрашиваю хрипло.

Готов к убийству. Что еще важнее, как охрана это допустила?! Как проглядели, что моя жена по мужикам шарахается?!

Пусть фиктивная, но жена же!

— Я-то? — усмехается. — Ни с кем не путаюсь. Часы выменяла. У охранника Александра.

— На что выменяла?!

Александр? Водила, кажется… Морда смазливая. Болтливый такой… Уволю, к чертям собачьим!

— На букет для его бабушки! — выдергивает руку и трет. — Больно! Хватаете, как бульдог!

— Это подделка, в курсе? — хмыкаю. — Сними это барахло, я тебе нормальный Patek куплю.

И вообще, ей надо женские часы, а не мужские!

— Мне нравятся. Ко всему прочему, эти часы — мой первый доход с хобби! Дороги, как память. Не сниму.

— Снимешь. С подделкой дешевой таскаться не позволю.

— Не переживайте, Тимур Дамирович, во все нужные вам места я появляюсь вовремя и строго в необходимом образе. А сейчас… — сузила глаза, став похожа на сердитую кошку. — Сейчас у меня, согласно расписанию, свободное время. На что хочу, на то и трачу! И часы… — похлопала себя по запястью. — При мне останутся.

— При тебе?

— При мне.

Упрямая коза. Боится меня, видно, как дрожит. Но на своем стоит.

Вытребовала себе право болтать все, что ей вздумается, так, может, просто надо лишить ее такой возможности! Заткнуть дерзкий ротик глубоким поцелуем, а потом…

— Посмотрим, чему ты научилась за неделю. Поужинаем. В ресторане.

— Когда?

— Сегодня. Через час.

— Час? Вы же знаете, что приличной девушке на сборы, как минимум, три часа требуется, чтобы соответствовать уровню.

Царапается словами в ответ! Оттачивает коготки. Боевой Мышонок… Выбрасываю жаркие картинки из головы с ее участием.

Плавали, знаем.

— У тебя час.

Серафима

Выбираю красное платье длиной в пол. Оно очень красивое, с длинным разрезом до середины бедра. Верх с V-образным вырезом, довольно глубоким. Лифчик надеть не получится, лишь накладки на грудь, которые я не умею надеть так, чтобы они не соскользнули уже через секунду. Мне только опозориться не хватает с этими накладками. В самый неподходящий момент такая штука отлипнет и булькнется в тарелку с супом или еще похлеще, при всех на пол шмякнет. Позорище! Проще лифчик не надевать, честное слово.

Одеться я сама могу. Даже губы подкрасить красным. С волосами справиться намного сложнее. Они у меня слишком длинные. Единственное, что я успела сделать, зацепить пряди волос сзади, как у Мальвины, и подобрать черными заколками лишние волоски.

Образ далек от совершенного. В прошлый раз визажист и парикмахер сделали намного лучше, но и времени у них был вагон, а у меня всего один час, две руки и полное нежелание выплясывать под дудку Багратова.

А он — сволочь. Больше недели пропадал, наверное, с блондинкой отдыхал, явно не звезды считал! Заявился, как ни в чем не бывало и требует показать, чему я за неделю научилась. Будто вечность прошла.

За неделю я только научилась есть приборами более-менее изящно, узнала основные па вальса и прослушала несколько уроков английского… Привыкла подниматься раньше, чтобы успеть на утреннюю зарядку и пробежку под тщательным присмотром.

Я подружилась с парнями из охраны, они меняются, но я многих теперь знаю по именам. Мирон приставлен в качестве старшего, он сопровождает меня всюду. Обычно с ним водитель, чаще всего, тот самый болтливый Саня. Он отличный водитель и большой болтун. Сколько бы Мирон его не одергивал, язык у этого мужчины работает на опережение. Иногда Саню заменяет Максим, он более хмурый и бросает всегда подозрительные взгляды. Даже Мирон в его обществе напрягается и почти не разговаривает со мной.

Саня по секрету сболтнул, что Максим подсидел кого-то из людей Багратова, постоянно донося на мелкие косяки, которые остались бы незамеченными, ведь Багратов все же не бог, чтобы уследить за всем. Приходится полагаться на людей… Так что пока дружелюбный Саня болтал, я потихонечку запоминала.

*** *** ***

В целом, я даже привыкла к новому укладу жизни. Он лишь в первый день казался мне невыносимым, больше из-за обиды на Багратова.

Но потом я поняла, что в таком графике есть свои прелести: я узнала за неделю больше, чем за полгода жизни в особняке Баженова и впитывала новое, как губка! В привычку вошло после посещения уроков в ресторан делать небольшой променад или забег по магазинчикам. Я просила, чтобы можно было пройтись пешком. Тогда за мной отправлялась целая свита!

Своеобразной наградой стало возвращение в дом, где я могла посидеть на цокольном этаже, составляя изящные букетики из сухоцветов, или с чистой совестью поваляться на постели с книжкой, назло Багратову, читая сентиментальные романы.

Люди умеют любить. Пусть неандерталец Тимур Дамирович еще не эволюционировал, но у других это чувство не атрофировалось! Наверное, у него вообще нет ни семьи, ни привязанностей, и любит он только себя самого и ствол.

— Время вышло. Если ты не готова, пойдешь в чем есть, и это будет тебе уроком! — врывается в комнату голос Багратова, а через секунду появляется он сам.

В черном костюме и с галстуком в руках. На миг он задерживается в дверном проеме, разглядывая меня с ног до головы.

Поневоле замираю с гулко бьющимся сердцем в ожидании его слов и вердикта: нравится ли? Вдруг я оплошала где-то?

Багратов смотрит так, словно я — десерт для сладкоежки, однако его слова чрезмерно просты.

— Одета. Причесана. Обута?

Выставляю вперед ножку в черной туфельке. Разрез обнажает бедро.

— Хорошо, — отвешивает скупо.

Я теряюсь…

Что в нем настоящее: его обжигающие взгляды или небрежные слова и холодное отношение?

— С галстуком поможешь? — просит, продолжая сверкать глазами.

Впервые вижу, что темнота может так сиять, обволакивать. Будоражит, запускает огонь под кожу. Сердце вмиг начинает биться повсюду, но я уже знаю, что ничего хорошего меня с ним не ждет. Хватит поддаваться на его взгляды… Нужно ответить.

— Вы просили показать, чему я научилась, — развожу руками. — Еще не дошла до уроков стиля. Галстуки завязывать не умею.

— Но обрубать не разучилась.