Светоч разума. Рациональное мышление в XXI веке - Кристер Стурмарк

Выражения лица Холмса стало серьезным.

– Логика, – сказал он, – самая деликатная, самая хрупкая вещь. Какой бы мощной она ни была при правильном применении, малейшее отклонение от строгого рассуждения может иметь самые разрушительные последствия. Вы говорите, что можете “доказать”, что данная позиция невозможна. Хотел бы я посмотреть, как Вы попытаетесь строго доказать этот факт. Полагаю, что при этом Вы сможете обнаружить собственную ошибку.

– Очень хорошо, – согласился я, – тогда давайте снова рассмотрим возможности одну за другой. Мы или, скорее, Вы доказали, что пешки на d4 или e5 не могли ходить последними. Правильно?

– Абсолютно.

– Точно так же и пешка, стоящая на h3?

– Правильно, – сказал Холмс.

– Разумеется, слон, стоящий на h1, не мог ходить последним!

– Тоже верно, – сказал Холмс.

– Конечно, стоящий на c5 второй слон, а также белый ферзь не могли ходить последними. И уж, конечно, белый король не мог ходить последним!

– Пока я полностью согласен с Вами, заметил Холмс.

– Ну, – сказал я, – тогда доказательство завершено. Ни одна из белых фигур не могла сделать последний ход!

– Неверно! – с триумфом воскликнул Холмс. – Это завершение non sequitur (нелогично).

– Минуточку, – воскликнул я, уже выходя из себя, – я уже объяснил ситуацию для каждой белой фигуры на доске!

– Да, – сказал Холмс, которого очень забавляло мое замешательство, но не для фигур вне доски.

Теперь я уже начал сомневаться, в своем ли я уме.

– Однако, Холмс, – крикнул я в полном отчаянии, – поскольку последний ход был белых, фигура, которой они ходили, должна быть на доске, так как черные еще не успели взять ее! Знаете ли, фигуры не уходят с доски сами!

Я заморгал и, чтобы убедиться в том, что не сплю, ущипнул себя. Затем, контролируя каждое свое слово, спокойно и медленно сказал:

– Вы действительно говорите мне, Холмс, что в шахматной игре фигура может покинуть доску, не будучи взятой?

– Да, – ответил Холмс. – Есть один и только один тип фигур, которые могут делать это.

– Пешка! – сказал я с глубоким вздохом облегчения. – Конечно, пешка, достигшая восьмой горизонтали, заменяется фигурой. Но, – продолжал я, – не вижу, чем это может помочь нам в данной ситуации. Ведь белый ферзь не стоит на восьмой горизонтали независимо от того, в каком направлении идут белые.

– Есть ли в шахматах правило, согласно которому достигшая восьмой горизонтали пешка должна заменяться именно ферзем? – спросил Холмс.

– Нет, – ответил я, ее можно заменить ферзем, ладьей, слоном или конем. Однако, чем это может помочь нам в данном случае… Ага, конечно же! Ее можно было заменить слоном на h1, а это значит, что белые находились на верхней стороне доски. Но каким образом при этом остается возможность последнего хода для черных? О, я понял! Проходная белая пешка была на g2; она взяла на h1 черную фигуру, которая перед этим и сделала свой последний ход. Следовательно, белые обязательно должны быть на верхней половине доски!

– Очень хорошо, Ватсон! – сказал Холмс тепло улыбаясь

– Однако вот что меня беспокоит, Холмс: почему белые поставили на доску слона, если они могли получить второго ферзя?

– Ватсон, – очень обстоятельно ответил Холмс, – этот вопрос относится к психологии и вероятности, но никак не к ретроспективному анализу, имеющему дело не с вероятностями, а только с абсолютной достоверностью. Мы вовсе не предполагаем, что игрок играл хорошо, а предполагаем только то, что он играл по правилам. Значит, как ни маловероятно, что данный ход был сделан, но если никакой другой ход невозможен, то им должен быть тот, который фактически был сделан. Как я неоднократно говорил Вам – если исключить невозможное, остальное, каким бы невероятным оно ни казалось, должно быть истиной[60].