Светоч разума. Рациональное мышление в XXI веке - Кристер Стурмарк

Моральное мышление

Вдобавок ко всему выясняется, что наши интуитивные моральные суждения тоже достаточно противоречивы. Вот классический пример, предложенный английским философом Филиппой Фут (1920–2010) еще в 1967 году. Он получил название “проблема вагонетки”. Представьте, что вы стоите у железнодорожных путей и видите приближающуюся вагонетку. Дальше по ходу вагонетки к рельсам привязаны пять человек, которых вы не знаете. Рядом с вами стрелка. Если ее перевести, вагонетка поедет по боковому пути. К сожалению, на боковом пути к рельсам привязан еще один человек. Вы стоите непосредственно у рычага, переводящего стрелку, и можете прямо сейчас его повернуть. Если не делать ничего, через пять секунд погибнут пять человек. Если перевести стрелку, пятерых вы спасете, но погибнет тот, кто оказался на боковом пути.

Что вы будете делать? Что в этом случае допустимо с точки зрения морали? Каков ваш моральный долг в этой ситуации?

Самый типичный ответ: стрелку следует перевести. Но если несколько изменить формулировку этого же мысленного эксперимента, все выглядит совсем по-другому. Положим, вы стоите на мосту над железнодорожными путями. Как и прежде, вагонетка мчится прямо на привязанных к рельсам, дрожащих от страха людей. Но теперь нет ни бокового пути, ни стрелки, с помощью которой можно было бы направить вагонетку на боковой путь. Однако рядом с вами на перилах моста, беспечно свесив ноги, сидит очень толстый и очень тяжелый человек. Если вы его чуть-чуть толкнете, он свалится вниз, и вагонетка остановится, а значит, пять человек, которые неминуемо погибли бы, будут спасены. С другой стороны, вместо них расстанется с жизнью толстяк.

Каким будет ваш выбор теперь? Наиболее типичный ответ: не следует сталкивать человека с моста навстречу смерти. В чем же разница? В обоих случаях жизнь одного человека приносится в жертву ради спасения пяти человеческих жизней. Но принятые нами инстинктивно моральные решения различны. Они не согласуются друг с другом, поскольку мы почему-то ощущаем, что это две совсем разные ситуации. Нейрологические исследования человеческого мозга показали, что действительно при разрешении этих двух моральных дилемм активируются разные области головного мозга.

Планировал ли мозг человека быть религиозным?

Первоочередной задачей эволюции нашего мозга не было выявление абстрактных истин, относящихся к природе Вселенной, или логически последовательное решение моральных дилемм. Многочисленные навыки нашего мозга – неважно, насколько хорошо они сейчас развиты – появились благодаря тому, что для выживания нам необходимо ориентироваться в окружающем мире, понимать, что находится с нами рядом. Именно эти мыслительные способности отбирались и шаг за шагом оттачивались эволюцией. Еще в темные и туманные доисторические времена протолюдей перед ними раз за разом вставали простые вопросы, неизбежно занимавшие центральное место в их жизни: что мне можно есть? Как я могу себя воспроизвести? Как я могу защитить свое потомство? Кто лидер моей стаи? Как мне выжить ночью? Как мне не замерзнуть при морозной погоде?

Современные исследования в области эволюционной психологии (направление современной психологии, пытающееся объяснить поведение человека и других приматов на основе эволюционного подхода) показали, что ряд самых существенных когнитивных функций, присущих нашему мозгу, появился давным-давно и только из-за своего значения для выживания. Эти первичные мозговые процессы могут иметь и некоторое число побочных эффектов, которые не повышают непосредственно наши шансы выжить, но оказывают существенное влияние на нашу повседневную жизнь. Религия – один из таких процессов[66].

Многие несколько неопределенно утверждают, что для людей характерно религиозное влечение, не уточняя, что же это такое. Одни полагают, что религия появилась как способ помочь людям примириться с тем фактом, что они смертны; другие убеждены, что религия – нечто вроде социального “клея”, соединяющего людей друг с другом. Эти утверждения помогают объяснить, почему сегодня так много религиозных людей, но если взглянуть на это с точки зрения эволюции, возникает непростой вопрос: почему есть религия, если бога нет? Как вообще появились религия и религиозное мышление, если они никоим образом не соотносятся с существованием божества?

Происхождение религии – загадка, давно интригующая эволюционных психологов. Неясно, важны ли для выживания сами религиозные верования. Скорее, как считают многие эволюционные психологи, религия вполне может быть естественным побочным эффектом других существенных для выживания людей (и более ранних обитателей Земли, от которых произошел Homo sapiens) когнитивных способностей, эволюционировавших миллионы лет[67]. Иными словами, возможно, религия, как и музыка, – просто побочный эффект других, важных для выживания когнитивных процессов. Неясно только, ценны ли для выживания музыка или религия сами по себе.

Мы, человеческие существа, являемся продуктом долгой эволюционной истории, истории бесчисленных постепенных изменений, происходящих благодаря естественному отбору, и адаптации. Вполне логично предположить, что нашу природу должны определять те особые характерные черты, которые способствуют выживанию. В противном случае они были бы давно и нещадно отброшены. Одна из наиболее важных, способствующих выживанию особенностей – умение выявлять закономерности и их взаимосвязи. Конечно, в какой-то мере это способны делать все животные, но никто из них не может даже близко сравниться в этом с людьми. Такая способность, по-видимому, упрощает сотрудничество между индивидами и тем самым облегчает выживание[68].

Проблема в том, что на самом деле мы замечаем закономерности чуть лучше, чем надо. Наш мозг так хорошо справляется со своей задачей, что видит закономерности и взаимосвязи даже там, где их нет – мозг воображает то, чего не существует. Мы видим животных и какие-то лица в облаках на небе или в чернильных кляксах на бумаге, как в знаменитом тесте Роршаха, используемом с начала XX века для исследования личности. В этом опыте испытуемому предлагают рассмотреть несколько чернильных клякс, симметричных относительно вертикальной оси, и рассказать, что собой представляют эти картинки. Предположительно, испытуемые сопоставляют эти бессмысленные формы с какими-то конкретными образами, всплывающими в их подсознании. (Сомнительно, что тест Роршаха действительно позволяет выявить главное в подсознании человека, но, безусловно, он заставляет нас “видеть” то, чего на самом деле нет.) Глядя на растекшиеся чернильные пятна, мы поневоле узнаем в них привычные формы – возможно, очертания Африки или Австралии или голову лошади, а возможно, летящую птицу или дракона и так далее, и так далее… – даже если кляксы совсем не похожи на то, что “увидели” мы. Мозг всегда хочет видеть что-то осмысленное; он не терпит бессмысленности.