Окольцованная птица. - Вера Копейко

Но, как водится, не обошлось и без музыкальной точки. Странное дело, но свисток постового прозвучал на ноте «до». Постовой так осерчал, что хотел бы выразиться словами, но попытка высказаться застряла в свистке. Он махал палочкой так, что даже Ульяна, привыкшая к взмахам веток в лесу, втянула голову в плечи.

На ее месте другая бы подумала, потея: «Докаталась». Но Ульяна спокойно остановилась возле обочины и ждала, когда постовой подойдет к ней. Она понимала, пока он сделает несколько шагов по расплавленному асфальту в грубых потных ботинках, он растопчет часть своего пыла. В ней проснулся охотник, который поджидает дичь в засаде.

Наконец он остановился возле машины, Ульяна опустила стекло. Он, конечно, ждет самой сладкой улыбки, мольбы во взгляде и обещания расплатиться на месте. Ничего подобного не будет.

Она подняла на него зеленые глаза.

— Майор… — Она не стала вслушиваться в фамилию. Ей это не важно. — Ваши документы.

— Вот, пожалуйста. — Она протянула ему права, техпаспорт и доверенность.

— Вы… из Ужмы? — Постовой вытаращил глаза. — А вы чья там будете?

Вот теперь она улыбнулась, потому что она улыбалась земляку, а не майору при исполнении, тем самым провоцируя его на уступки. Теперь — все в порядке. Никогда, нигде, и уж тем более в Москве, вятские друг друга не обидят.

— Вы, наверное, не вспомните. Вы намного моложе… меня. — Она раскрыла зеленые глазищи.

— Да чего вы… Моложе… — Он хмыкнул, постукивая ее правами себя по руке.

— Мы жили в самой Ужме довольно давно, наш дом был на острове.

— Да знаю я этот дом. Там живут архангельские.

— Да, они после нас поселились. А я живу в заказнике.

— В бобрятнике! Ё-моё! Да мы туда пацанами за утками ходили гоняться.

— Теперь тоже можете. Только с путевкой. Приезжайте.

— Вот это да! А я-то думаю, какой классный джипер… Да так всем носы ковыряет.

— Я привыкла на «уазике». По нашим дорогам… Там никто не мешает, и ты никому.

— Это уж точно. — Он восхищенно оглядел машину, потом, словно вскользь, открытые плечи и шею Ульяны.

— А это машина моего отца. Он живет сейчас в Москве.

— Да вижу по номерам. Ух, какие в нашей тайге девушки произрастают!

— Вас, может быть, подвезти? — спросила она, понимая, что ему очень хочется прокатиться с ней.

— Да я бы не против. До «Макдональдса» подкинете? Гамбургер перехвачу.

— Садитесь. — Она открыла дверцу. — Так кому привет передать?

— Почтальонше. Она моя крестная. Как, крутит педали?

— Еще как! — засмеялась Ульяна. — Я ей обещала хорошую смазку для велосипеда привезти. Куплю обязательно.

«Макдональдс» был в двухстах метрах, она притормозила, старательно оглядываясь на знаки.

— Да ну их, прямо вот тут и встаньте. Ладно, Ульяна Михайловна. Вы ничегошеньки у меня не нарушили. Ничего я не заметил. Счастливого пути!

Ульяна помахал ему рукой и выключила радио. А что, хороший знак. На земляка налететь. Предупреждение — не расслабляться.

До вечера, до того часа, как ей казалось, когда должен вернуться домой Роман Купцов, она выполняла заказы Надюши, которая хотела первоклассные нитки, иголки и флизелин, столь необходимый для шитья нового охотничьего пиджака Сомычу.

В большом универмаге в центре она купила все, о чем ее просили.

По примеру земляка она съела гамбургер и отправилась к намеченной цели.

Ульяну ничуть не смущало, что она явится без звонка, без приглашения. Она поступит так же, как поступил он. Она разве его звала? И уж тем более ночью, когда он ринулся за ружьем? Интересно, если бы она не подоспела вовремя, неужели он бы его… украл?

Адрес, написанный на бандероли, привел ее в тихий двор к кирпичному дому напротив входа в Тимирязевский парк. Она и не подозревала, что это почти рядом с академией, где она стажировалась после третьего курса. Но тогда ей было не до окрестных домов, она не собиралась никогда оставаться в Москве. Так зачем ей знать, что улица эта именно здесь?

Ульяна с трудом нашла место для машины. Она довольно лихо вписалась в проем под аркой, спрятала в бардачок папку с бумагами и заперла джип. Сигнализация квакнула по-лягушачьи, и Ульяна направилась к подъезду. Кода она не знала, но дверь не была заперта.

Лифт поднял ее на седьмой этаж. Она огляделась и повернула направо. Решительно нажав на кнопку звонка, замерла в ожидании.

Через секунду, словно кто-то уже стоял у порога в ожидании, дверь открылась.

— Михаил, это я… — Кузьмин сразу узнал голос первой жены. Могла бы и не представляться, потому что этот тихий голос дергал какую-то струну, самую тонкую из всех струн, которые были в душе этого мужчины. Что-то юное, свежее, неуловимое и ушедшее, непостижимое представлялось ему сразу. Нет, нельзя сказать, что это ему представлялось, это все равно как дыхание, невидимое, но ощутимое.

— Что случилось? — Ольга редко ему звонила, поэтому он и задал такой вопрос.

— Да нет, ничего, — тихо засмеялась она. — Просто я совсем потеряла Ульяну.

— Да? И я… — Он хотел сказать «тоже», но вовремя одумался. О чем подумает мать, если ей сказать, что дочь в Москве, но ее нет, хотя уже почти за полночь. И она на машине. Одна. Гм… Одна. Очень сомнительно. Впрочем, он нечто подобное ожидал, а если честно, он не особенно вдумывался. Девушка двадцати девяти лет имеет право на личную жизнь в таком виде, в каком она ее себе представляет. — Я думаю, она в пути.

— Она едет к тебе?

— Да, я пригласил ее в Москву. Тем более что у нее дела здесь. Она тебе говорила о Лондоне?

— Говорила. Я рада, — сказала Ольга. — Это ты постарался?

— Вот уж нет. Это, милая моя, судьба.

— Знаешь, скажи ей, это колечко — Божий промысел.

Он вздохнул. Наверное, первый шаг они сделали друг от друга тогда, когда Ольга открыто взглянула в сторону церкви — в совершенно непонятную для его натуры сферу, для него, гедониста до мозга костей.

— Я ей передам. А ты сама как?

— Я? Хорошо. Мы вернулись из паломнической поездки в Иерусалим. Это было что-то неземное. Мы были даже там, благодаря Георгию, где русских просто не бывает. В одном горном монастыре. Под самыми облаками, под крылом у Господа.

— Рад, рад за тебя.

— Ну хорошо, если все в порядке с Ульяной, я спокойна.

— Ничего не нужно тебе? Что я могу для тебя сделать?

— Спасибо. У меня есть помощник. До свидания. Передай привет Ульяне.

Он положил трубку и посмотрел на часы. Однако. Четверть второго. Она что же, останется там до утра? Благоразумно ли? Об этом не ему судить. Летние страсти. Не только по сезону, но и по времени жизни. Весна у нее уже закончилась. Сейчас знойное лето. За окном и внутри. А у того, к кому Ульяна поехала? Он ведь не спросил, сколько мужику лет. Но, судя по манерам, у него тоже еще не осень. Это хорошо.