Корсары Южных морей - Эмилио Сальгари

– Будьте мужественны, сын мой. Рано или поздно всех нас ждет та же участь.

– Моряк никогда не теряет присутствия духа, – сохраняя поразительное хладнокровие, ответил баронет. – Смерть не страшна тому, кто привык бороться с неистовой морской стихией. Господин палач, все ли готово?

– Все, сэр.

– Тогда идемте и покончим с этим.

Не снимая ладони с рукояти пистолета, офицер прошел во двор. За ним последовали капеллан, баронет, которого придерживал за локоть Каменная Башка, и двое остальных бретонцев.

Между тем вокруг форта кипела бешеная схватка. Тяжелые американские пушки и орудия корвета смертоносными залпами разрушали земляные валы, разносили бастионы, сметали крыши с казарм. Перестрелка грохотала все ближе.

Во двор, где коменданту с грехом пополам удалось собрать семь-восемь солдат, сыпались осколки ядер. Баронет спокойно оглядел наспех возведенную зловещую конструкцию. Под перекладиной стояла подставка, которую предполагалось выбить из-под ног приговоренного, едва его шея окажется в петле.

Подойдя к баронету, комендант сурово сказал:

– Четверо солдат погибли по вашей вине, сэр.

– Значит, я отправлюсь на тот свет в приятной компании, – ответил сэр Уильям.

– Ладно, хватит болтать! Палач, вздерните его!

Под дождем картечи бывший каторжник влез на виселицу и сбросил сверху петлю.

– Быстрее! – крикнул полковник.

– Спокойствие, сэр, – вмешался Каменная Башка, с трудом сохраняя самообладание. – Благородный джентльмен вправе рассчитывать, что его повесят по всем правилам.

– Откуда вам известно, что приговоренный – джентльмен? – поморщился комендант.

– Господь всемогущий! Да ведь он брат маркиза Галифакса!

– Как, простите?

– Я говорю, он брат маркиза Галифакса, – повторил бретонец.

Полковник, казалось, оцепенел от изумления.

Палач тем временем закрепил веревку на поперечине и быстро слез со словами:

– Все готово.

– Кончайте же с ним быстрее! – потребовал комендант.

– Как бы только шальное ядро раньше не прикончило нас всех, – отозвался палач.

– Живо!

– Вставайте на подставку, – приказал палач Корсару.

Поцеловав распятие, протянутое ему полковым капелланом, баронет спокойно ступил на подставку, позволил накинуть себе на шею петлю и закрыть голову глухим черным колпаком.

Удостоверившись, что все готово, палач выбил подставку из-под ног приговоренного. И тут абордажные орудия корвета дали залп по двору.

Лишившись опоры, баронет на секунду повис в петле, но тут же упал на землю. Палач поспешно взобрался на виселицу и отвязал порванную веревку.

– Что вы делаете? – рявкнул комендант, схватившись за пистолет.

– Всего лишь выполняю требования закона, сэр, – холодно ответил палач.

– Какого еще закона?

– Этот человек не может быть повешен вторично до истечения сорока восьми часов. Таковы британские законы.

– Кому вы это говорите?

– Вы, полковник, человек военный и в таких делах ничего не смыслите.

– Почему лопнула веревка?

– Кто знает? Может, перетерлась. Или ее осколком задело.

– Вы уверены?

– Я так думаю. На этой самой веревке я вздернул тринадцать человек.

– Число Иуды! – пробормотал Каменная Башка.

– Разве вы не можете снова завязать петлю и повесить его еще раз?

– Это запрещено законом, сэр.

– Тогда я прикажу расстрелять его!

– У вас нет такого права, полковник. Казнить этого человека доверили мне, и он умрет от моей руки, и никак иначе. Я исполняю приговоры суда во всех американских колониях и подчиняюсь лишь губернатору.

Полковник разразился яростной бранью. Наконец он отпустил солдат и унтер-офицера, сказав палачам:

– Ведите его в часовню.

Каменная Башка подхватил на руки баронета и понес. За ними последовали палач, Малыш Флокко и полковник.

Напуганный падавшими снарядами, капеллан скрылся в неизвестном направлении. Возможно, спрятался в одном из казематов.

Быстро пройдя через склад, бретонец ввалился в часовню, где догорали две свечи, и положил тело приговоренного на скамью. Подойдя к палачу, комендант спросил:

– Так, значит, вы отказываетесь снова его вешать?

– Не раньше чем через сорок восемь часов.

– Тогда я сам покончу с этим преступником.

И, выхватив из-за пояса изящно украшенный двуствольный пистолет, он наставил дуло на баронета, который по-прежнему лежал без движения.

К счастью, Каменная Башка был начеку и обрушил железный кулак на оружие в руке самозваного вершителя правосудия. Палец полковника непроизвольно дернулся, нажав на курок. Шум выстрела потонул в гуле канонады. Не успев даже вскрикнуть, смертельно раненный в грудь полковник осел на пол.

– Каменная Башка, что ты натворил? – в ужасе воскликнул Малыш Флокко.

– Ничего особенного, как видишь, – отозвался невозмутимый бретонец. – Всего-навсего поспособствовал тому, что он сам себя прикончил.

Встревоженный грохотом, вскочил сэр Уильям и сорвал с головы колпак.

– Он мертв? – спросил баронет моряков.

– Для него же и лучше, – отвечал Каменная Башка, – пустить себе пулю в сердце, прежде чем его пристрелили американцы. Слышите, что творится? Они уже явно пытаются прорваться внутрь.

Снаружи доносились ликующие крики. Под прикрытием артиллерийского огня ополченцы перекидывали лестницы через рвы и земляные валы и устремлялись за частокол.

Каменная Башка наклонился к телу полковника, чтобы отцепить с его пояса шпагу, которую он передал баронету, сунул сэру Уильяму в руки полковничий пистолет и гаркнул:

– Скорей наружу! Хватит нам сидеть без дела!

Моряки поспешили в опустевший внутренний двор. Разбитые английские орудия уже не вторили залпам американских батарей и выстрелам с корвета. Гарнизон был повержен. Солдаты напрасно разыскивали коменданта. Лишь Каменная Башка знал, где тот нашел свою смерть.

Пользуясь защитой грозных пушек, повстанцы накинулись на форт, как стая голодных волков, лишь время от времени останавливаясь, чтобы выпалить из мушкетов по немногим уцелевшим англичанам.

Боцман задрал голову к небу, с которого сыпались ядра, и подтолкнул товарищей к каземату:

– Пожалуй, нам лучше дождаться окончания битвы. Толку от нас четверых все равно особого не будет. Верно, капитан?

– Ты, как всегда, прав, – признал сэр Уильям с бледной улыбкой.