Ноль - Тори Ру

– Слышь, Санек, а Урод куда делся?

– Домой отпустили, – хмыкает он, с грохотом отодвигает свой стул, садится и бросает на меня многозначительный взгляд. Этот взгляд не сулит ничего хорошего – так коты смотрят на замученных до полусмерти птичек, перед тем как в последний раз впиться в них когтистой лапой, и мне стоит огромных усилий не показать, насколько сильно я напугана.

Как можно беззаботнее улыбаюсь некогда лучшему другу и пожимаю плечами.

Голова разрывается от боли.

Егор, скорее всего, уже добрался до Заводской – это хорошо. Выходка Саши не останется безнаказанной – теперь-то он уж точно больше не посмеет нападать на нас в школе. Только вот тайный ход окончательно рассекречен и заперт – сразу после скандала туда направился завхоз с молотком и гвоздями и приколотил поверх железной двери доску.

* * *

Никогда я еще не переживала за кого-то настолько сильно – забываю дышать, не чувствую стука сердца, а в венах стынет кровь.

Егор велел мне не светиться и принял удар на себя, отвел от меня Сашины подозрения, но до предела усложнил свою и без того нелегкую жизнь. Только теперь я воочию увидела то, о чем он столько раз предупреждал…

Зависаю в пространстве в судорожных поисках выхода и не нахожу его: малышня, толкаясь, бежит к гардеробу, в фойе зажигаются разноцветные огоньки гирлянд, за окном стеной валит снег, надежно скрывая оставленные на дорогах следы.

Сжимаю и разжимаю пальцы, разглядываю хрупкие, никчемные, слабые кулаки и плетусь к дверям. Телефон, полностью разряженный исходящими звонками в пустоту, оттягивает карман.

Кто-то быстро приближается ко мне и хлопает по капюшону куртки так, что тот оказывается на моей голове и закрывает обзор, оставляя в поле зрения лишь елочки досок под ногами. Быстро сбрасываю его и поднимаю взгляд – Саша преграждает мне путь и, сражая запахом парфюма с нотками плесени, криво улыбается:

– Короче, он хотел че-то там сделать с тобой, и я тебя спас…

– Чего? – Я шарахаюсь назад, всей душой понимая киношную Сару Коннор, повстречавшую Терминатора, но тут же беру себя в руки. – Мне плохо стало, Саш. Я вышла туда, где потише… зря ты кидаешься на людей – мы разговаривали, и все…

На мои плечи опускаются жесткие ладони и больно давят, Саша наклоняется и смотрит в упор.

– Говорю же: я спас тебя. Это официальная версия, усекла?

Я молчу, от страха все в груди покрывается инеем.

– Никому больше не говори, что ты с ним там типа «разговаривала!» – поясняет Саша, и я вдруг понимаю, что за картину он увидел на лестнице и каким перед ним предстал Егор. – Понимаю, Сонь, ты добрая, но не заступайся в ущерб себе за всякое говно! Ты легко отделалась потому, что я вовремя успел. А где гарантия, что в следующий раз он не затащит тебя или кого-нибудь другого в безлюдное место и не нанесет двадцать ножевых ранений, как его папочка? О теть Гале подумай, дура!

Тщательно подбирая слова, пытаюсь гнуть свое, но с куртками наперевес к нам подгребают Сеня и Тимур, и Саша переключается на них.

– Пацаны, Урод сваливал через пожарную лестницу. Значит, дальше сто пудов шел на пустырь – оттуда до Заводской можно без палева пройти вдоль железки. Завтра утром встречаем его на пустыре. Если не появится, значит, кто-то его предупредил… – Он подмигивает мне и, слегка задев плечом, проходит мимо. Верные «оруженосцы» следуют за ним.

Животный ужас выбивает кислород из легких, в глазах темнеет, и я приваливаюсь к стене. Из-за тумбы с зеркалами до меня долетает громкий взволнованный шепот:

– Слышали, Урод Наумову на лестнице зажал и огреб от Королева. Директор сначала наехал на Санька из-за этого шлепнутого. А потом узнал, че там на самом деле было… Наумова, говорят, уже почти голая была, орала и вырывалась.

Снова слухи – ядовитые, глупые и лживые – ползут и сбиваются в змеиный клубок. Идиоты, их распространяющие, не знают ровным счетом ничего, не знают меня и Егора, но уже пустили в ход свои длинные языки…

Хочется закрыть глаза и умереть. Или завладеть талантом Егора, пройтись по коридору, прикладывая ладонь к пустой голове каждого из комментаторов, и превратить их в пустое место.

Гордо выхожу вперед, и девахи из параллельного класса резко теряют дар речи. Я раздумываю над остроумным ответом, но чей-то голос окликает меня из фойе:

– Соня! Наумова! – Вздрогнув, я оборачиваюсь: Мария Васильевна, стоя у приемной директора, машет мне рукой. – Задержись на минуточку… Павел Петрович хочет побеседовать с тобой.

За десять лет обучения в школе я ни разу не была в кабинете директора. Потупившись под его пристальным взглядом, внимательно рассматриваю белые паруса сувенирного кораблика, запертого в бутылке, статичный метроном, тыльную сторону деревянной фоторамки, незатейливый окружающий интерьер.

В старых оконных рамах завывает ветер, блестящая мишура, развешанная под потолком, колышется и мерцает.

Три пары встревоженных глаз следят за мной – классная, завуч и собственно директор, молчат уже целую вечность.

К гадалке не ходи – сейчас будет допрос об обстоятельствах драки. Саша для того и ознакомил меня с «официальной версией», чтобы она не расходилась с моей, иначе ему несдобровать.

Но наши версии ни за что не совпадут!

Есть лишь одна загвоздка – моя класснуха до сих пор очень близко общается с бабушкой… Что ж, значит, сегодня та будет очень удивлена.

Поднимаю взгляд и смиренно жду своей участи.

– Итак, Соня, скажи нам, – осторожно начинает завуч, ее теплая улыбка, мимика, поза – все призвано вызвать доверие. – Лебедев действительно приставал к тебе? Я настаиваю, Павел Петрович, что это – серьезный повод…

– Да вы что?! Все было не так! – Я вздрагиваю и ошалело смотрю на дипломированных педагогов – уж они-то должны разобраться во всем, трезво и справедливо оценить ситуацию!..

– Что же ты делала на лестнице? – Она хмурится. – Как ты вообще там оказалась?

– Мне стало нехорошо. Я вышла подышать. Мы просто разговаривали, – повторяю как заведенная, ища в лицах взрослых хоть намек на понимание, но вижу лишь сомнение и нежелание верить мне.

– Соня, ты разговаривала с Лебедевым? – закашливается класснуха.

– Ну да…

– София, можешь сказать нам правду, не бойся, даже если он запугивал тебя! – вступает в беседу директор, совсем молодой человек, всеми силами стремящийся выглядеть весомее и солиднее в глазах более опытных коллег.

– Никто меня не запугивал, поймите! – втолковываю я. – Королев сказал неправду!

– Соня, Лебедев признался, что из-за сложившихся неприязненных отношений затащил тебя на лестницу…

Осознание, что Егор, прикрывая меня, готов отказаться даже от мечты, вызывает шок. Я хлопаю глазами – полированные полочки с вымпелами, грамотами и кубками трогаются с мест и уплывают…