Испытание на прочность - Александр Ярославцев

– Какая братская привязанность между этими господами, кто бы мог подумать! – фыркнул Пальмерстон, явно намекая на национальность фигурантов разговора. – Хотя чего только не бывает в этой жизни!

Пальмерстон откинулся на спинку стула и забарабанил пальцами по столу.

– То, что господин Энгельс придерживается принципа «деньги не пахнут», это мне понятно. Но только вряд ли одни финансовые проблемы заставляют его столь плодотворно сотрудничать с нами. Вам известны его подлинные мотивы, инспектор?

– Конечно, господин премьер-министр. Энгельс – революционный фанатик, который все еще не растратил свой юношеский максимализм. Он твердо убежден, что хитро использует наше покровительство в своих целях, венцом которых он видит всеобщую европейскую революцию.

– Странно, как уживается в нем такой идеализм с немецким прагматизмом, который буквально сочится из каждой его строчки!

– Мери Бернс это тоже удивляет, – вновь позволил себе скупо улыбнуться Мордрет, вспомнив подругу Энгельса, через которую к инспектору приходило множество ценной информации.

– Ну, каким бы странным господином ни был Энгельс, но русского царя Николая в своей статье по поводу нашей войны с Россией он очень сильно задел. Читаю, и душой моей овладевает ралость от осознания того, что наши солдаты ведут святое дело, борясь с азиатским деспотом, превратившим свою империю в тюрьму народов! Нет лучше и благороднее дела, чем разрушить стены этой тюрьмы и даровать измученному народу долгожданную свободу вместе с основами европейской демократии. Ай да Энгельс, ай да господин революционер! После такой разгромной статьи теперь никто не посмеет утверждать, что, воюя с русскими, мы преследуем только свои корыстные цели. Нет, на своих штыках мы несем гибель кровавому тирану и свободу русскому народу и всем узникам царских застенков, и потому всякий свободолюбивый человек просто обязан нам помогать! – говорил Пальмерстон, торжествующе глядя на застывшего перед ним инспектора Мордрета. – Позаботьтесь, господин инспектор, чтобы статью нашего революционного друга напечатали во всех ведущих газетах Англии, Франции, Германии и Соединенных Штатов. Кроме этого, надо помочь русским изгнанникам отпечатать ее на русском языке и через Финляндию направить в Петербург, для распространения среди интеллигенции и столичного бомонда. Они очень любят внимать словам пророка со стороны, откровенно не замечая своих мудрецов. Думаю, что сочинение господина Энгельса нанесет Николаю куда больший ущерб, чем поражение на Альме и даже потеря Севастополя, – чеканил свои мысли Пальмерстон.

Инспектор торопливо записывал приказы лорда в свой блокнот. У него была прекрасная память, и в случае необходимости он мог повторить речь лорда слово в слово, однако сидеть истуканом и моргать совиными глазами перед высоким начальством было бы верхом неприличия.

– Все будет сделано, милорд, в самое ближайшее время. Но боюсь, русские несколько опередили нас на этом этапе идеологической борьбы. По распоряжению царя Николая во всех русских газетах опубликовано патриотическое стихотворение поэта Пушкина «Клеветникам России», которое имеет очень большой успех как среди бомонда, так и среди простых людей, – осторожно сказал инспектор, но негодования со стороны лорда не последовало.

– Слава богу, что поэт Пушкин мертв, иначе неизвестно, что бы он написал в поддержку своего горячо любимого императора. Знаете, Мордрет, если бы русские знали свою силу, мы не сидели бы с вами так спокойно, а пребывали бы в страхе перед высадкой русского десанта на восточном побережье, – задумчиво произнес Пальмерстон и тут же опасливо умолк. – Я вас больше не задерживаю, инспектор, – помедлив, холодно молвил он, и Мордрет откланялся, сразу направившись в свою любимую канцелярию, где готовились очередные порции идеологической отравы для недругов Британии.

Распрощавшись с Мордретом и выслушав доклад своего секретаря о выполнении ранее полученных приказов и распоряжений, лорд Пальмерстон уже был готов отправиться на прием к королеве, как неожиданно в его кабинете возник военный адъютант премьер-министра Чарльз Бишоп. В его задачу входило информирование лорда обо всех военных новостях, и по напряженному лицу и плотно сжатым тонким губам адъютанта премьер понял, что тот принес недобрые вести.

– Что случилось, Чарльз, русские разбили нас в Крыму или уничтожили нашу эскадру на Балтике? – нахмурившись, спросил британский премьер.

– Нет, сэр. В Крыму и на Балтике все спокойно, но вот положение в Азии оставляет желать лучшего. Согласно поступившим сообщениям из Дели, русский генерал Перовский вторгся в Ферганскую долину, сердце Кокандского ханства. При такой скорости продвижения генерал Коллингвуд не исключает возможности появления русских частей на границе с Кашмиром до конца года.

От этих новостей лицо лорда Пальмерстона потемнело от злости.

Сбывалось самое кошмарное опасение британцев: русский медведь оказался на пороге Индии.

– Черт возьми, Чарльз! Как это могло случиться, ведь еще на прошлой неделе меня уверяли, что кокандцы обязательно остановят генерала Перовского благодаря своему численному превосходству, тайно проданным им ружьям, а также пушкам, отлитым под руководством наших специалистов. Я ничего не путаю?!

– Никак нет, сэр, все верно. Скорее всего, азиаты оказались плохими вояками, наподобие турок, которые и шагу не могут ступить без совета наших офицеров.

– Скорее все вы правы, Чарльз. Телеграфируйте Коллингвуду, чтобы попытался устранить русскую угрозу руками афганцев. Пусть хоть этим эмир Кабула отработает наше покровительство.

Произнеся эти слова, Пальмерстон собирался покинуть кабинет, но Бишоп остановил его:

– Прошу прощения, сэр, но боюсь, что афганцы не смогут быть полезными генералу Коллингвуду. Как я вам докладывал четыре недели назад, они заняты отражением нападения персов на Герат.

– Неужели эти азиаты разучились воевать? Помнится, раньше они оказывали нам очень стойкое сопротивление! – гневно фыркнул лорд.

– Боюсь, сэр, положение под Гератом сильно изменилось за прошедшие недели. Согласно последним сведениям, обстановка там довольно серьезная, и эмир сам вынужден просить генерала Коллингвуда об оказании военной помощи для отражения персов. Как утверждают афганцы, персидскими войсками руководят русские офицеры.

Пальмерстон обжег адъютанта негодующим взглядом, но тот мужественно выдержал это испытание. Гневно пожевав свои тонкие губы, британский премьер изрек:

– Наши враги слишком далеко зашли, Бишоп. Быстро разыщите военного министра и первого лорда адмиралтейства. Я жду их у себя после приема у королевы. Пусть поторопятся. И передайте, что я хочу услышать их советы, как исправить положение, а не испуганное кудахтанье, как это было в прошлый раз.

За положением под Севастополем пристально наблюдали не только из туманного Лондона, но и из дворца Тюильри. Луи Наполеону как воздух был нужен положительный результат в столь затянувшейся кампании на востоке. Французы все еще любили своего императора, видя в нем твердую руку, которая не позволит банкирам и чиновникам растащить государство по своим бездонным карманам. На этом коньке он пришел к власти, но чтобы удержать ее в своих руках, нужны были победы, пусть даже не столь блистательные, как они были у его великого дяди, но все же победы, которые так любит простой народ и за которые он может простить все что угодно. Император уже неоднократно требовал от Пелисье полного захвата Крыма и разгрома русской армии, стоящей в Бахчисарае, но каждый раз «африканцу» удавалось находить веские причины для того, чтобы не исполнять требования императора.