Зависимый мозг. От курения до соцсетей. Почему мы заводим вредные привычки и как от них избавиться - Жадсон Брюер

На третий день ретрита я придумал слово, которое служило бы напоминанием, что я зациклился и меня засасывает в болото и что мне необходимо быстро восстановить равновесие. Это слово было «большое». Большое. Большое. Большое. Оно помогало мне вспомнить, что нужно широко открыть свое сердце в тот момент, когда оно начинало закрываться из-за гнева. Вскоре после этого во время ходячей медитации я снова отвлекся на гневную фантазию. Это состояние разума так и притягивало к себе; согласно описанию в буддийском тексте «Дхаммапада», у гнева «сладкие стебли и ядовитые корни». Я спросил себя: «Что мне это дает?» Какое вознаграждение я получаю так часто, что меня постоянно засасывает в мысленное болото? Ответ пришел как озарение: ничего! Ничего, кроме самого гнева с его сладкими стеблями и ядовитыми корнями!

Это, пожалуй, был первый случай, когда я увидел, что зацикливание на самонаправленных мыслях и собственной правоте само по себе служило вознаграждением. Подобно моим пациентам-курильщикам, которые осознали, что вкус сигарет неприятен, я наконец понял, что мое напряженное возбуждение в тот момент, когда я распалялся от гнева, было самоподдерживающимся. Мне следовало бы прислушаться к совету Конфуция: «Прежде чем отправляться в путешествие, чтобы отомстить врагу, вырой две могилы».

Вместо того чтобы приближаться к цели — концентрации внимания, — я просто ходил по кругу, ведомый гневом. Когда я понял это, что-то щелкнуло в голове. Как и мои пациенты, разочаровавшиеся в курении, я начал разочаровываться в чувстве гнева. Каждый раз, когда я чувствовал, как оно нарастает во мне, мне было все легче и легче от него избавляться, потому что я немедленно ощущал его «ядовитость». Я не хотел, чтобы кто-то подошел и стукнул меня палкой со словами: «Прекрати злиться!» Одного лишь осознания нарастания гнева было достаточно, чтобы его погасить. Я не утверждаю, что больше ни разу не злился во время ретрита или что сейчас никогда не злюсь. Но теперь это меня уже так не заводит. Гнев перестал быть моим вознаграждением. И эта перемена очень интересна, если рассмотреть ее с позиций обучения, основанного на вознаграждении.

Возвращаясь к идее о том, что мы обучаемся посредством вознаграждения и наказания, стоит задуматься вот о чем. Можно ли вместо наказания за «плохое поведение» (а оно должно быть немедленным для максимальной эффективности) использовать альтернативную стратегию? Достаточное наказание может заключаться в простом осознании результатов тех или иных действий: если наши поступки причиняют вред, и мы это видим, то мы уже не будем с таким рвением стремиться повторить их в будущем. Зацикливаясь на гневе во время ретрита, я осознал: если мы поймем, что наши действия наносят вред, мы в них разочаруемся. Почему? Потому что они причиняют боль. Однако чрезвычайно важно, чтобы мы действительно увидели точные результаты происходящего. Практика внимательности может быть крайне полезна в этом отношении. Мы должны снять «очки» субъективных установок, которые искажают нашу интерпретацию происходящего («это было прикольно»), чтобы иметь ясное представление обо всех последствиях своего поведения. Если мы не будем получать эту мгновенную обратную связь — видеть результаты своих действий, — то мы научимся чему-то совершенно иному.

Я обсудил вероятность распространения принципов обучения на основе вознаграждения на сферу этичного поведения со своим другом, философом Джейком Дэйвисом. Это казалось подходящей темой для беседы с бывшим монахом, который, живя в монастыре, соблюдал свод повседневных жизненных правил (виная). Сколько же правил у них было? В традиции тхеравады имеется более 200 правил для монахов и более 300 — для монахинь (примечательная разница). Он согласился, что было бы интересно исследовать этику как поведение, которому можно научиться. Он начал анализировать этот вопрос и несколько лет спустя получил докторскую степень после успешной защиты своей 165-страничной диссертации на тему «Осознанные действия: внимание и этика эмоций»[87].

В своей работе Джейк отходит от концепции морального релятивизма, согласно которой нравственные суждения являются верными или неверными лишь с определенной точки зрения (например, будучи принятыми в той или иной культуре или в тот или иной исторический период). В качестве примера такого типа релятивизма он использует ситуацию «убийства за честь семьи» молодых женщин, которые подверглись изнасилованию. Некоторые могут считать эту практику аморальной, в то время как другие ее полностью поддерживают, полагая, что такие традиционные убийства необходимы для сохранения хорошей репутации семьи. Вместо того чтобы опираться на релятивизм, Джейк рассматривает индивидуальную эмоциональную мотивацию в качестве предмета этической оценки. Он сформулировал это следующим образом: «Имеет ли этическое значение то, что мы чувствуем по поводу того, что мы чувствуем?» (курсив мой) Иными словами, может ли обучение на основе вознаграждения в сочетании с практикой внимательности (в данном случае с буддийской этикой) сформировать индивидуальную ситуационную этику? Можем ли мы принимать моральные решения, отталкиваясь от результатов наших действий? На протяжении своей диссертации Джейк анализирует несколько этических концепций, включая аристотелевскую этику Филиппы Фут, утилитаризм Джона Стюарта Милля, теории Иммануила Канта и Дэвида Юма и даже гедонизм. Он сопоставляет все эти концепции с философской точки зрения и указывает на их потенциальные ограничения.

Далее Джейк анализирует данные современной психологии. Почему так происходит, что в определенных ситуациях мы согласны потерять деньги, чтобы кого-то наказать, если считаем, что этот человек поступил с нами несправедливо? В процессе исследования вопросов морали используется игра, называемая «Ультиматум», которая специально разработана для изучения данной тенденции. Участник А (обычно это компьютерная программа, но на монитор часто выводится изображение реального человека) предлагает участнику Б (настоящему участнику эксперимента) разделить с ним определенное количество денег. Участник Б решает, принять предложенную долю или отклонить. Если Б отказывается, то ни один из участников ничего не получает. После проверки многочисленных сценариев с учетом того, какие предложения Б принимает, а от каких отказывается, можно определить «справедливые пропорции распределения». Участники игры сообщают о возникновении и нарастании таких эмоций, как гнев и отвращение, когда они чувствуют, что их партнер «ведет нечестную игру»[88].

Однако медитаторы в таких ситуациях вели себя более альтруистично, охотнее принимая менее справедливые предложения, по сравнению с людьми, не практикующими медитацию[89]. Ульрих Кирк и его коллеги проанализировали данное явление, измеряя активность мозга участников в ходе игры «Ультиматум». Они изучали переднюю островковую долю большого мозга — участок, связанный с осознанием состояний тела, в частности эмоциональных реакций (таких как, например, отвращение). Как выяснили ученые, степень активности этого участка мозга позволяла спрогнозировать, будет ли отвергнуто несправедливое предложение[90]. Кирк обнаружил, что у медитаторов наблюдалось снижение активности передней островковой доли большого мозга по сравнению с людьми, не практикующими медитацию. Исследователи предположили, что снижение уровня активности «позволяло им исключать негативные эмоциональные реакции из своего поведения». Возможно, им легче было заметить, что их эмоции усиливаются и затмевают здравый смысл (то есть заставляют их идти на поводу у субъективной установки под названием «справедливость»). Не видя для себя награды в наказании второго участника, они решали отказаться от варианта поведения, к которому их подталкивали эмоции. Они были способны выйти из петли привычки, выражаемой фразой «Я тебе отомщу!», так как она не приносила им такого вознаграждения, как другие варианты реакций. Как указывает Джейк в своей диссертации, «издержки “карающей” реакции, вполне возможно, перевешивают ее преимущества». Оставляя в стороне вопрос справедливости, заметим, что гораздо менее приятно быть плохим человеком, чем хорошим по отношению к окружающим людям.