Заявление на увольнение - Марина Вуд

Слишком много всего свалилось в одну кучу. И если все неожиданные встречи я могу заставить себя выкинуть из головы хоть на время, и даже если очень сильно постараться — забыть близость с боссом, то мокрые стены, вздутый пол и испорченная мебель от меня никуда не денутся.

Да и спасибо Тимирязеву, что я сейчас не стою на четвереньках и не убираю Ниагарский водопад у себя в квартире. Даже если он вычтет из моей зарплаты, стоимость услуг, как он называет «менеджеров по чистоте», все равно огромное ему спасибо.

— Тим, спасибо тебе за помощь… И за клининг… И за то, что решаешь мои проблем, — когда я говорила, то старалась не смотреть на босса.

Слова благодарности мне всегда даются очень тяжело. Наверное, в силу своего несносного характера. Благодарность вызывает у меня чувство долга. А быть кому-то должной я терпеть не могу.

— Да ладно тебе. Это все пустяки. Если проблему можно решить за деньги, то это всего лишь растраты. Раз уж ты не хочешь располагаться, — он прошел мимо меня — тогда пошли на кухню. Будем напрягаться.

— В смысле? — я повторила его путь ровно до двери его спальни.

— В прямом. Будем еду готовить. А то я из-за тебя банкет пропустил. Теперь жрать охота. Сейчас, только переоденусь, — он открыл дверь в спальню и вошел внутрь, — а ты не подглядывай, а то я вас голодных женщин знаю, так и норовите подкараулить нас в темном углу, чтобы потом грязно приставать.

Я не сдержала нервный смешок.

Ну да. Ну да.

Судя по тому, как вы Тимофей Петрович вели себя у меня дома, то на запуганного и наивного мужчину вы явно не тяните.

— Ой, — ответила я уже через закрытые двери, — кто бы говорил?

Я была на кухне, когда там появился Тим. Он по-хозяйски открыл холодильник и вытащить оттуда стейки из лосося, лимон, листья салата и еще кое-какие овощи.

— Значит, будет рыба, — констатировав я отодвинула стул и села за стол. Что делать мне?

— Будешь овощи резать. А я сейчас достану электрогриль. — он открыл нижнюю кухонную тумбу и начал тянуть оттуда коробки.

— Гриль? Серьёзно? Я не ослышалась? — шутливо произнесла я. Никогда бы не подумала, что ты увлекаешься готовкой.

— Тебе это удивляет? — он достал прямоугольную коробку и поставил ее на стол. Не обольщайся. Я не увлекаюсь готовкой. Готовлю себе простую пищу, чтобы не умереть с голоду, когда еда из ресторана надоедает.

— Извини, просто грилю удивилась, — я встала и подошла к коробке. Открыв ее, любопытно заглянула внутрь.

— Эти все кухонные штуки, — он кивнул на открытую дверцу, и я увидела еще коробки с «кухонными гаджетами», — Алиса покупала. Хрен его знает для чего. Сама она не разу здесь не готовила. Зато теперь есть повод испытать эти фиговины на деле.

Он закрыл тумбу и начал распаковывать гриль.

Алиса. Точно. Есть еще Алиса.

Меня тут же больно уколола совесть.

Я говорила, про несносный характер?

— Кстати, на счет Алисы. Что она сказала на то, что ты бросил ее на празднике одну? — я решила поделиться этим уколом совести с Тимофеем.

Не в одиночестве же мне страдать этим чувством нравственной ответственности.

Молчание.

— Она была возмущена, — спокойно ответил он взял миску и положил туда рыбу. Помыл ее под холодной водой, потом промокнул бумажным полотенцем каждый кусок и отставил в сторону.

— Еще бы, — я взяла овощи, доску с ножом и села обратно за стол. Я бы на ее месте вообще задушила бы тебя. И меня. И сожгла бы к чертовой матери весь тот особняк.

По всей видимости я очень ревнивая женщина. Сама себе удивляюсь и ловлю себя на мысли, что Тимофей плохо на меня влияет.

— Она была близка и к этому, — он взбрызнул куски рыбы оливковым маслом и посолил их.

Меня удивило его странное спокойствие в данной ситуации. Как он так может? Как они все так могут? И я тоже хороша. Ни стыда у тебя Арина, ни совести! Приперлась к без пяти минут чужому мужу и уселась на кухне еду стряпать. А Алиса, наверное, сейчас там плачет. Ей больно и обидно. И все это из-за меня. Хоть и не нравится она мне, но все же мне ее жаль. Я знаю это чувство, когда тобой сначала пользуются, а затем пренебрегают в пользу другой женщины. Это невыносимое чувство, будто бы нож в спину засунули и ковыряют им.

Моя совесть перестала колоть и начала потихоньку меня душить.

— Знаешь Тим, я, наверное, не буду есть, — дорезала последний кусок огурца я отложила нож в сторону. И жить здесь тоже. Я вызову сейчас себе такси и поеду в гостиницу.

Закроюсь на все замки. Запрусь. Напьюсь и буду валяться в своих соплях и страданиях этой ночью.

— А завтра сниму посуточно квартиру или поеду к маме, — я подняла на него глаза.

Мужчина, который все это время, пока я говорила, стоял ко мне спиной резко развернулся и наши взгляды пересеклись. Я судорожно отвернулась. Мои щеки горели. Я не смотрела на него. Просто не могла. Я только слышала, как он отошел, взял стакан и налил себе воды.

— Арина… — раздраженный тон.

Этот тон я слышала часто в офисе. Это опасный тон. Но слышать его в офисе, где много сотрудников это одно. Когда ты с ним один на один в закрытой квартире, совершенно другое. Передо мной сейчас другой Тим, не тот который был пять минут назад, и он не намерен шутить о том какие мужчины наивные, а все женщины коварные.

— Давай, удиви меня на этот раз, — он допил воду, и со звуком поставив стакан скрестил руки на груди.

— Чем именно? — я сжалась.

Мне стало почему-то страшно.

— Вот, всем, чем считаешь нужным. Мне интересно послушать, — он сжал пальцами переносицу и сделал несколько глубоких вдохов.

Я просто задницей чувствую, что его сейчас рванет. У него все горит внутри.

Три…

Два…

Один..

— Блядь! — он ударил кулаком по кухонному столу от чего стоящая посуда зазвенела.

Все. Капец. Сорвался.

— Гребаное дерьмо! Как ты меня достала своими качелями!

— Тим… — я хотела было подняться.

— Молчи. Сейчас лучше молчи Арина, — он кинул на меня взгляд, от чего я приклеилась к стулу.

Черт! Я вывела его из себя. Довела до белого каления.

Сейчас я смотрю на него и понимаю, что мне нужно поделится с ним своими мыслями по поводу чувств. Нас. Алисы. Отношений. И вообще всего. Ведь не понятно, как на это посмотрят другие: его родители, мои, Ваня в конце концов. А вдруг мы все будем несчастны? Но я и слова не могу из себя выдавить. Во-первых, потому что он уговорит меня, и я сдам свою оборону. Во-вторых, потому что… потому что и точка.

— Я сейчас вызову такси, — это все что я смогла из себя изречь.