Мистер Уайлдер и я - Джонатан Коу

* * *

В тот день в Шербуре, когда я печатала заявку на индивидуальный кинопроект Ици, в моем номере зазвонил телефон. В трубке раздался женский голос с американским акцентом, и узнала я его не сразу, не потому что никогда не слыхала голоса Одри, но потому что звонка от нее я ожидала меньше всего на свете.

— Калиста, дорогая, — сказала Одри, — мы с Барбарой собираемся покататься на машине, пока мальчики работают. И были бы рады, если бы вы составили нам компанию.

Я ответила, что с удовольствием поехала бы с ними, но в данный момент я загружена работой.

— Ой, фу! Вы в курсе, какая сегодня погода? Великолепная. Середина лета, и мы не где-нибудь, а во Франции, и ни к чему вам корпеть над какой-то дурацкой заявкой, сидя в обшарпанном отеле. Давайте спускайтесь, мы ждем вас в холле.

Я поняла, что сопротивляться бесполезно. Десять минут спустя на автомобиле Ици мы выехали из города. Мы с Барбарой сидели сзади, Одри впереди, рядом с шофером.

С полчаса мы ехали в гору, а затем, оставив позади шоссе и дома на обочине, свернули на дорогу, петлявшую вдоль побережья. Шофер хорошо знал местность и понимал, куда следует доставить его пассажирок. Наконец он затормозил у зеленой полянки.

— Вон по той тропе можно дойти до пляжа, — сказал он. — Минут за пятнадцать доберетесь.

Был прекрасный августовский день, высоко в небе пылало солнце. Ни ветра, ни бриза, и до самого горизонта море, ленивое, но сверкающее, серебристо-синее. Редкие весельные яхты плавали туда-сюда, а где-то вдали, во многих милях от нас, смутно вырисовывался паром, то ли удалявшийся, то ли приближавшийся. Было очень жарко, и я сняла ветровку, недоумевая, зачем я вообще ее с собой взяла. Втроем мы зашагали по тропе, и по пути мы почти никого не встретили.

— Итак, — спросила Одри, шагавшая в ногу со мной, — как вам понравился Мюнхен?

С удивлением я обнаружила, что оказалась зажатой между двумя женщинами, каждая шла бок о бок со мной и держала меня под руку. Я посмотрела на одну, на другую, но никто из них и бровью не повел, словно такой способ передвижения они находили абсолютно естественным.

— Мюнхен?.. Нормальный город, — ответила я. — Там интересно и весело, по-моему.

К концу моего пребывания в этом городе я попала в более богемный район Швабинг, где провела несколько приятных вечеров в клубе под названием «Швабингова семерка», выпивая и слушая разные группы вместе с людьми помоложе из нашей кинокоманды. У Одри, напротив, о Мюнхене сложилось иное мнение, чего и следовало ожидать.

— Весело?! — рассмеялась Одри. — Господи, да это самый скучный город в мире. Пока Билли торчал на студии целый день, мне ничего не оставалось, как ходить по магазинам, и единственные продукты, которые можно найти в их магазинах, — капуста, картошка и пятьсот разновидностей колбас. Вы не поверите, сколь многими способами их можно сервировать на тарелке. Знай я, что в съемочном расписании этого причудливого фильма значится целый месяц в Германии, — нашли где, тоже мне — клянусь, я бы отговорила его от съемок «Федоры».

— Будто тебе хоть раз удалось отговорить Билли от чего-либо, — фыркнула Барбара.

— Я бы все равно постаралась, черт возьми. И как только Ици умудряется оставаться спокойным, а?

— Ну не знаю… меня ведь на съемках по большей части не было. Об этом надо спрашивать Калисту.

Барбара покрепче стиснула мою руку, и тут я поняла истинную цель нашей загородной прогулки: ее придумали для того, чтобы Барбара смогла подробнее разузнать о физическом, моральном и эмоциональном состоянии своего мужа. А я была той, кто обладал наиболее полной информацией. Разве не я чаще и дольше остальных находилась рядом с Ици в Мюнхене.

— Вы же с ним постоянно виделись там, верно? Я даже слыхала, вы были прямо-таки неразлучны.

— М-м, я лишь… делала свою работу, — с некоторой настороженностью ответила я.

— Разумеется, дорогая. Но каковы ваши впечатления?

— Впечатления?

— Ну, к примеру, хорошо ли он питался? Ведь, глядя на него, кажется, что он похудел фунтов на пятнадцать по меньшей мере.

Ици всегда был тощим. На мой взгляд, с того вечера, когда я с ним познакомилась в «Бистро» год с лишним назад, он ничуть не изменился.

— Да, думаю, он хорошо питался. Мы с ним часто вместе готовили еду.

— Что ж, это радует, поскольку сам он и яйца сварить не сумеет. А что спина, она у него постоянно болела?

— Боль то возникала, то пропадала. Но мне кажется, что это просто напряжение сказывалось.

— Ага… вот оно что, — протянула Барбара. — Напряжение. Но что же его так напрягало? Прежде с ним ничего подобного не случалось, когда они работали над фильмом. Даже на «Шерлоке Холмсе», когда съемки были действительно напряженными.

Обдумав сказанное ею, я попыталась сформулировать максимально честный ответ:

— Я бы не стала утверждать, что мистер Даймонд… верит в этот фильм в той же степени, что и мистер Уайлдер.