Огненный шар - Галина Владимировна Романова

– И никого и ничего подозрительно вы в ту ночь не видели?

– Нет.

– Ладно, опустим обстоятельства той роковой ночи… – Востриков посмотрел на частного детектива с интересом. – И что же такого вы нарыли на Грищенко, что ваш клиент позволил вам легализоваться? Что?

– Я обнаружил, что Грищенко регулярно с завидной периодичностью встречается с тем самым доверенным лицом, которому было поручено разработать бесперспективное, по его словам, направление.

– Ага! – обрадовался Востриков и хлопнул в ладоши. – То есть доверенное лицо за спиной своего благодетеля организовал фирму на подставное лицо, которым явился Грищенко, и благополучно стриг бабулесики? Я правильно понял?

– Знаете, я бы не стал утверждать, что Грищенко – подставное лицо. Такое ощущение, что эти двое – партнеры. Слишком уж Иван Иванович независимо держится. Особенно в последнее время. Но, по сути, вы правы. Доверенное лицо обмануло своего благодетеля. И принялось единолично разрабатывать золотую жилу, которую открыл мой клиент.

Сиротин выдохся, он решил, что и так достаточно много рассказал. И неожиданно запросился в камеру. Не на волю, в камеру!

– А что так? – Востриков улыбнулся ему одними губами.

– Там сейчас будет обед. А я жрать хочу так, что даже вашу баланду проглочу. А до вечера еще далеко.

Ясно, домой-то он все же собирался.

– Ну что же, как хотите, – развел Востриков руки в разные стороны. – Не желаете говорить, мы и без вас узнаем.

– Что именно? – Сиротин притормозил у двери со сцепленными за спиной руками.

– Кто помогал Грищенко создавать его бизнес, – Саня загнул один палец. И тут же загнул второй: – И кто предал вашего клиента. А узнав это, мы узнаем и имя вашего клиента. И уж тогда непременно с ним свяжемся.

– Думаете, у вас получится?

– Думаю, да.

– Буду вам крайне признателен. И если это вам удастся, будьте любезны сообщить ему, что я не нарушал условий договора. И не сообщал органам имени своего заказчика.

– Непременно! – дурашливо приложил руку к груди Востриков. – Непременно!

Дверь закрылась. Востриков с Климовым переглянулись.

– Ничего себе поворот! – ахнул Вася. – Как думаете, кто партнер Грищенко?

– А вот мы сейчас вызовем сюда его секретаршу и все узнаем. Она же не дура. И ей – сто процентов! – домой хочется. И вот чудится мне, Василий, что я знаю имя! И даже не одно, а оба!

– Да ладно! И кто же это?

– Тсс, пока болтать не стану. На ветер болтать – сглазить, как говорила моя бабка! – Востриков набрал номер следственного изолятора и приказал доставить для допроса Клюеву. – Сейчас мы с тобой все узнаем, брат Василий…

Карина медленно ехала по незнакомой улице. Это и не улица была даже, а широкая просека в сосновом бору. Правда, вырубив сосны, успели и асфальт положить, и забором обнести угодья, угадывающиеся по конькам крыш. Она никогда не бывала тут прежде и жутко трусила. Ее не просто могли прогнать прочь. Ее просто могли не пустить дальше ворот. И уж точно могли тут же доложить Мельникову, какая гостья пожаловала.

Вспомнив о Мельникове, она глухо застонала и до боли прикусила нижнюю губу. Ей трудно было бы вспомнить, кого еще она так люто ненавидела, как его. Таких людей просто больше не было! Нет, пожалуй, чуть меньше, если не так же, она ненавидела саму себя – за слабость, за малодушие, за нежелание жить в нищете, за невольную или осознанную подлость по отношению к мужу. Она не желала копаться в этом, потому что знала, что не выиграет. Она, только она была во всем виновата! И даже теперь ее искреннее желание спасти Гену казалось ей фальшивым.

Что она скажет ему, когда ей удастся – если ей удастся – спасти его от тюрьмы?!

«Гена, прости меня! Я просто не могла позволить себе вернуться в тот кошмар, в котором жила когда-то давно-давно. Не могла с завистью смотреть в сторону более удачливых, более обеспеченных, более веселых. Я не хотела стать бездомной!..»

Так что ли ему сказать, если удастся его освободить?! Так?!

Мельников безошибочно все угадал. И безошибочно выбрал ее из десятка других девушек, работающих на фирме. Нет, он спал с кем-то еще, разговоры ходили всякие. Но там все было по-другому. Не так, как с ней.

Карина припарковала машину на обочине. Глянула на глухие ворота без глазка, переговорного устройства или кнопки звонка. Непонятно, как она попадет внутрь. Но попасть очень было нужно, очень! Мысль, неожиданно посетившая ее минувшей бессонной ночью, поначалу показалась ей безумной. Она сидела, укутавшись в одеяло, на веранде, курила сигарету за сигаретой и все думала, думала, думала. И вот потом, ближе к утру, когда от сигаретного дыма плыли круги перед глазами, от неподвижного сидения затекли плечи, шея, поясница, она вдруг подумала: а почему бы и нет! Почему так не могло быть?!

Стоило проверить.

Карина вылезла из машины, поежилась. Воскресное утро было прохладным, а на ней – тонкая кофточка, короткие джинсовые шорты и сандалии. Следовало одеться, наверное, как-то иначе, как-то серьезнее. Нельзя было являться сюда с голыми ногами, руками и едва прикрытой грудью. Но когда собиралась, решила, что для фривольного разговора с охранником Володей строгое деловое платье вряд ли подойдет. Он не станет с ней говорить и решит, что она явилась с проверкой.

А так что он решить может? Что она явилась его соблазнить? Или явилась за какой-то забытой вещью, оставленной здесь по рассеянности? А забыть ее она могла?

Правильно! Когда приезжала сюда с Мельниковым и Севастьяновым. Было это? Ну, Володя, вспоминай! Володя должен будет непременно вспомнить последний визит учредителя. И глядишь, должен будет вспомнить что-нибудь из разговора, который вели мужчины, когда он их хлестал веником в бане. А это очень важно! Володя мог не вспомнить ее, потому что ее там не было. Но она найдет способ обвести его вокруг пальца. Что-нибудь придумает на ходу.

Карина остановилась перед металлическими воротами, перевела дыхание и громко постучала кулаком. Где-то далеко-далеко, в глубине дачных угодий господина Севастьянова, залаяла собака. К ее голосу присоединился еще один собачий, потом еще один. И вскоре от собачьего хора за высоким забором у Карины закружилась голова.

О чем она вообще думала, явившись сюда?! Идиотка! Этот Володя далеко не дурак. Он вмиг сообразит, что она ему врет. И спустит на нее этот собачий выводок, который теперь надрывается, лая и повизгивая. Скормит ее собакам, а кости зароет в сосновом бору и…

– Тебе чего?

Она слишком задумалась и пропустила момент, когда в воротах приоткрылась узкая калитка. Охранник Володя, а он тут, по сведениям, жил и работал один, смотрел на нее с высоты почти двухметрового роста. Неплохо смотрел, с интересом, без подозрения.