Умереть, чтобы жить - Марина Крамер

— Ну, хорошо, пусть так. А что она вам про этого Эдиньку рассказала? В смысле — где живет, кем работает: ведь работает же где-то двадцатичетырехлетний парень? — Ника начертила очередной квадратик в блокноте и начала заштриховывать его, ожидая ответа.

— Он не живет в России уже семь лет. Учился в Америке, колледж какой-то — название забыл. Но он его не окончил, начал вдруг вокалом заниматься, все пытался раскрутиться в эмигрантских кругах.

«Бинго. Я гениальная. Я его вычислила — это действительно тот самый парень, роман с которым приписывали Луцкой».

— А в Россию он не приезжал? — осторожно спросила она, боясь и одновременно очень желая получить подтверждение своей догадке.

— Приезжал. Пытался здесь пробиться, но, к сожалению, ничего не вышло. То ли денег на раскрутку не нашлось, то ли еще что-то. Я нашел записи двух музыкальных программ, где он был в качестве гостя, но и там его практически не заметили — так, для массовки потерся, «восходящая американская звезда». В общем, ничего особенного.

Павел допил вино и вопросительно посмотрел на Нику:

— Может, еще по бокальчику?

— Нет, спасибо, мне еще работать, а от вина ужасно клонит в сон, — отказалась Ника. — А вы не помните названия этих передач?

— Помню, но только не понимаю, зачем вам. Парень в них ни слова, по-моему, не произнес.

— И все-таки?

Павел назвал ей две программы, о которых Ника даже не слышала, но это, конечно, не являлось показателем — телевизор она вообще смотрела редко. Записав их, Стахова почувствовала, что узнала то, ради чего назначала эту встречу, и теперь можно прощаться.

— Что ж, Павел, спасибо вам за потраченное время, вы мне очень помогли, — проговорила она и полезла в сумку за кошельком.

— Не обижайте меня, — укоризненно произнес детектив, перехватывая ее руку. — Позвольте хотя бы за обед заплатить, я же мужчина, в конце концов.

Ника смутилась — пражские привычки то и дело давали о себе знать, а некоторых соотечественников это, оказывается, обижает.

— Извините, — пробормотала она, убирая кошелек.

— О нет! — весело отозвался Павел, вкладывая в папку со счетом кредитную карту. — В качестве извинения принимается только возможность еще раз вас увидеть!

«Сказать ему о Дмитрии? Может, отстанет?»

— Вы меня не совсем правильно поняли, Павел. Я не замужем, но я не свободна. У меня есть мужчина, с которым я провожу вечера. Извините.

— Ну, мужчина — это очень обтекаемо и совершенно не является препятствием, — заметил детектив. — Так что со временем я повторю попытку. Не провожаю вас сегодня только потому, что вижу — вы этого не хотите.

Ника встала:

— Спасибо еще раз. Всего доброго, Павел.

Она вышла из кафе и поежилась — поднялся ветер, тучи сгустились, и вот-вот начнется дождь. Зонта, разумеется, у нее не было, потому пришлось ускорить шаг, чтобы добраться до дома, не намокнув. Это ей, разумеется, не удалось — ливень настиг Нику как раз в тот момент, когда она вошла во двор, а до подъезда оставалось всего двадцать метров. И именно эти метры она не успела преодолеть. В подъезд Ника вбежала абсолютно мокрая, с потекшей тушью и капающими с подола платья каплями. «Зато узнала все, что хотела. Я молодец. А теперь в душ, молока — и позвонить Ирке».

Для каждой малости есть свое место и время.

Мурасаки Сикибу, японская поэтесса

Строки сами собой бежали из-под пальцев, и через два часа такой работы у Ники уже имелось что показать редактору. Подразумевалось, что править статью будет Тихонов, но только после того, как она пройдет утверждение у Бальзанова. Однако Ника старалась оттянуть момент, когда нужно будет показывать написанное инвестору, а потому рискнула нарушить порядок. Она чувствовала, что заглянула за какую-то запретную черту, и, скорее всего, Бальзанов будет недоволен. Нужно сперва посоветоваться с Тихоновым и Филоновым, услышать их мнение. Она взглянула на часы: звонить Федору было уже поздновато и не очень удобно — все-таки человек женат, мало ли какую реакцию вызовет такой поздний звонок. Зато таксы Тихонова вряд ли будут возражать. Ника набрала номер, и Саныч ответил буквально сразу:

— Это что же такое случилось, что ты звонишь мне второй раз за день?

— Саныч, мне бы с тобой встретиться завтра. Я тут накидала черновик, но что-то не горю желанием показывать его инвестору.

— Смущает что-то?

— Очень. Я даже не могу тебе по телефону это объяснить, понимаешь? — Ника сделала многозначительную паузу и продолжила: — Ты можешь завтра мне час времени уделить?

— Тебе же Федя тоже нужен?

— Было бы неплохо.

— Ну, вот и посидим втроем после петанка, почитаем и подумаем. Ты же собиралась прийти? — Ника подтвердила. — Ну, вот и договорились. Сможешь кавалера своего отправить?

— Не думаю, что он помешает…

— Э нет, подруга, так не пойдет! — решительно перебил Тихонов. — Давай договоримся — никаких лишних людей при обсуждении статьи.

— Хорошо, я все поняла. До завтра.

Они попрощались, и Ника почувствовала, что ей стало немного легче. Завтра она покажет черновики Филонову и Тихонову, а они уж решат, что с этим делать. Вообще она понимала, что выпускать такую статью на сайт вряд ли стоит — слишком уж скандальный материал, подрывающий репутацию одного из инвесторов. Но… не для того ли Бальзанов все это затеял, чтобы скомпрометировать Луцкого, а самому остаться как бы не у дел? Ведь это журналистка накопала, а не Бальзанов ее чуть-чуть навел…

Нужно было ложиться спать, но Ника чувствовала, как сильно взбудоражена сегодняшними находками, а потому решила позвонить Рощину. Он предупреждал, что все звонки желательно переносить на «после двенадцати», когда в травмпункте относительное затишье, если, конечно, это не выходной или праздничный день, а сегодня была пятница. «А, ничего — наберу. Не сможет разговаривать — так и скажет».

Но Рощин ответил, и голос его был радостным:

— Так хорошо, что ты сама позвонила! А я все сижу и мучаюсь — вдруг ты легла уже, а я разбужу. Ну, как день?

— Дима, спасибо тебе за подарок, — начала Ника, — но…

— Так, вот остальное мы опустим, потому что слушать это я не хочу, — перебил он, — если ты беспокоишься о стоимости подарка, так перестань — я могу себе это позволить. Мы встречаемся давно, вон даже уже почти вместе живем, а я до сих пор тебе ничего не подарил.

— Разве в подарках дело? — обиделась Стахова. — Я что — из-за этого с тобой?

— Ника, ты неправильно все поняла. Я имел в виду, что вместо разных традиционных пошлостей я решил купить то, что тебе необходимо. И мне приятно, что тебе понравилось.