Греховная страсть - Эми Хэссинджер

Мириам из Магдалы. — Элазар был их братом. Когда умерла жена Иешуа, все думали, что он возьмет в жены Мириам. Она моложе и очень красивая.

Йохана взглянула на Мириам из Магдалы с жалостью.

— Где ты слышала об этом? — спросила она у Сусанны, пытаясь хоть немного умерить свой гнев ради Мириам.

— Я разговаривала с матерью Иешуа, — ответила Сусанна, нервно поглядывая на Мириам, как будто бы опасалась, что та может впасть в беспамятство от ревности.

Мириам испытала прилив гнева и стыда. Их деликатность глубоко задевала ее, ей хотелось втоптать их сочувствие в пыль, как пропитанный потом плащ на ее спине. И все же она не могла отрицать, что все происходящее было ей небезразлично, ревность и зависть душили ее.

Со стороны дороги они услышали женский плач. Отчаянные рыдания повторялись снова и снова. Они смотрели на дорогу, но все еще не могли видеть ту, которая шла по ней и столь безутешно плакала. Потом они увидели Марту придерживавшую за плечо женщину невысокого роста, лицо которой было прикрыто шалью. Иешуа быстро направился к ним. Он опустился на колени перед рыдающей женщиной, и она упала в его объятия. Ее рыдания стали громче и отчаяннее.

— Где ты был? — кричала она сквозь слезы. — Где ты был?

Иешуа прижимал ее к груди, по которой она колотила кулаками. Лицо его исказилось, и он тоже заплакал. Испуганные происходящим мужчины поднялись и направились от платана прямо к трем скорбящим людям.

— Вот я пришел, — сказал Иешуа, — я здесь.

Ревность вновь охватила ее. Как она сможет совладать с этой твердой рукой, которая сжимает ее сердце, когда изо дня в день она видит, как он тратит себя на других? Он тоже страдает вместе с ними. Каждую смерть, каждую рану он переживает, как свои собственные. Даже растоптанное тельце птенца, выпавшего из гнезда, вызывает у него печаль. Как будто бы кровь всех живых существ, всех, кого он любит, пульсирует у него в крови. Она удивлялась тому, что он не плачет постоянно, хотя все время испытывает чувство сострадания. Ее поражало то, что он может учить и лечить, а не просто ходить, неся в своем сердце этот давящий груз вины и сочувствия.

Спустя какое-то время он поднялся, помог Мириам из Бейт-Ании подняться с коленей. Потом последовал за Мартой. За ним устремились мужчины, а затем и женщины. Иешуа вел процессию вверх по дороге к горе, где была устроена гробница. Мириам, которая поймала себя на том, что ревнует, старалась прогнать прочь эти чувства и молилась.

Она была полна предчувствий и ожиданий. Она знала, что Иешуа собирался сделать так, чтобы этот человек восстал из мертвых, сделать то, чего она никогда прежде не видела собственными глазами. Говорили, что Иешуа уже воскрешал, но это была молодая девушка, и произошло это сразу же после ее смерти, правда, Мириам не видела свершенного чуда: это было задолго до того, как она отправилась вместе с ним. Но этот Элазар умер уже несколько дней назад. Его уже обмыли и намазали тело миррой, и он уже был положен в гробницу.

Подумать только, всего лишь месяц назад она бы усомнилась в том, что Иешуа может сделать нечто подобное. Но теперь многое изменилось в ней самой, и даже направление мыслей стало иным. Она знала, что он сумеет это сделать, но это не имело большого значения. Она понимала, что чудеса сами по себе не являются чем-то главным. Да, они тоже играли определенную роль, и они много значили для тех, кто оказывался излеченным, но сам факт излечения того или другого человека, изгнания бесов был не так важен, как присутствие Учителя и его пример.

Любовь, которую он нес в себе и передавал каждому — калеке и прокаженному, богатому и бедному, достойному и отверженному. Это была все та же любовь, которая заставляла его плакать при виде греха женщины, она давала ему силы вернуть назад то, что эта женщина утратила.

Гробница была одной из нескольких, расположенных на склоне горы. И так же, как и другие, она была выдолблена в камне и прикрыта большим валуном, покрашенным в белый цвет. Наверху валунов были сложены пирамидки из нескольких мелких камешков, оставленных здесь скорбящими. Элазара, казалось, очень любили, потому что на валуне около его гробницы пирамидок было несколько, и они были довольно высокими.

Иешуа постоял на коленях перед гробницей некоторое время, бормоча молитвы. Марта и ее сестра стояли рядом, а другие женщины наблюдали за ними издали. Некоторые из мужчин бродили у края дороги, пытаясь рассмотреть башни Иершалаима, до него было не более двух миль.

Наконец Иешуа поднялся, отряхнул одежду, попросил, чтобы ему помогли откатить камень от входа. Марта, которая вдруг испугалась, стала возражать:

— Равви, уже прошло несколько дней. Там уже будет запах тлена.

Но Иешуа с помощью Кефы и Тома взялся за камень. Они втроем раскачали его и, с криком накренив, опрокинули в сторону — камень упал, открыв вход в гробницу.

Из могилы ударила волна зловонного запаха тления. Мириам начала ловить ртом воздух, а потом ее стало тошнить. Прикрывая рот рукой, она отошла как можно дальше по дороге, и там ее вырвало. С Кефой и Томой произошло то же самое. Потом все втроем вернулись, чтобы взглянуть на Иешуа, который, прижав полу накидки к носу, вошел в склеп. Мириам едва сдержалась, чтобы не окликнуть его, чтобы не умолять его не входить внутрь. Мириам из Бейт-Ании сидела на корточках у входа в склеп, глядя на него.

— Как она выносит это? — недоуменно пробормотала Йохана.

Мгновение спустя Иешуа вышел.

— Кефа, — позвал он, — он не может идти сам.

Кефа с ужасом, застывшим в глазах, глубоко вздохнул и последовал за Иешуа. Прошло еще сколько-то времени, и затем двое из них вновь появились, неся тело: Иешуа держал ноги, а Кефа, самый сильный из них, держал голову и плечи.

Они уложили безжизненное тело на землю перед склепом. Его голова и лицо были обернуты пеленами, пропитанными благовониями, длинными льняными полосами были обернуты ноги и руки. Мириам из Бейт-Ании опустилась на колени и коснулась его руки. Она вопросительно взглянула на Иешуа.

— Сними пелены, — приказал он.

Мириам из Бейт-Ании начала с руки. Ее руки сильно дрожали. Марта подошла ближе и начала разбинтовывать вторую руку. Лицо было припорошено белым, как хлеб, который собираются поставить в печь. Сестры протерли руки снятыми полосками ткани.

Затем они стали разматывать полоски ткани с ног и наконец приступили