Путин - исполнитель злой воли - Юрий Скуратов

Сразу стало понятно: раз Геращенко выступает с таким заявлением, значит, в справке для него самого и его системы нет ничего опасного.

Я приказал Паламарчуку:

– Заберите у Геращенко справку!

Хотя, наверное, должен был отставить эмоции в сторону и позвонить Геращенко. А он – позвонить мне. Но ни я ему, ни он мне не позвонил.

Справку у Геращенко забрали, мы ее дотянули, как считали нужным, и отправили к Примакову. Тот занял позицию невмешательства: не защищал и не критиковал Центробанк. Видать, это было связано с предоставлением нам траншей МВФ.

Я подготовил бумагу, адресованную президенту, показал ее Орехову. Записка от Орехова попала к Бордюже, тот, прочитав ее, сказал, что такая записка очень даже нужна, но потом изменил точку зрения. Я узнал, что он встретился с Геращенко и Виктор Владимирович уговорил его не показывать справку президенту.

* * *

Негативную роль во всей этой истории сыграл Дубинин – ему очень хотелось спустить вопрос на тормозах. Более того, он боялся сесть в тюрьму. Он почему-то считал, что я хочу его посадить. Я же полагал, что главное извлечь из случившегося уроки, сделать все, чтобы такое никогда больше не повторилось, вернуть людям деньги, – кстати, все деньги, выделенные в тот момент банком, чтобы выровнять ситуацию, незамедлительно переправлялись за рубеж.

Дело дошло до того, что любое мое выступление по телевидению немедленно сопровождалось телевизионным контрвыступлением Дубинина.

Этой проверки боялись кремлевские «горцы», поэтому в ход было пущено все.

Дубинину здорово помогал Сванидзе. В игру включились и международные финансовые институты.

Произошло и смыкание Дубинина с Березовским. На почве борьбы с Генпрокурором. Ко мне пришли данные оперативного характера, свидетельствующие о том, что в Швейцарии состоялась специальная встреча Дубинина с Березовским, где обсуждался вопрос о моем отстранении от должности.

У Дубинина имелся еще один повод для беспокойства – швейцарская компания «Андава». Создана «Андава» была лично Березовским, зарегистрирована в Швейцарии, через нее проходило 80 процентов денег зарубежных представительств Аэрофлота. А представительств этих у Аэрофлота ни много ни мало – 152. Причем валюта попадала в «Андаву» Березовского не сразу – вначале поступала в инвестиционную кампанию «Форюс», а уж потом в «Андаву», Аэрофлоту же, естественно, перепадало не все. Березовский обгладывал Аэрофлот до косточек.

Дубинин задним числом дал «добро» на деятельность «Андавы» – раньше она работала без лицензии, дающей право на вывоз валютной выручки из России, а Дубинин легализовал ее.

В одном из телефонных разговоров Дубинин пожаловался Березовскому, что люди из прокуратуры слишком близко подобрались к нему.

БАБ успокоил Дубинина:

– Не бойтесь, Скуратова скоро не будет!

Зафиксирован был и другой разговор – Шабдурасулова с Березовским. Разговор касался моего письма, которое я – в черновом варианте, – оставил у Орехова и Бордюжи. (Об этом письме я уже говорил.) Орехов показал эту бумагу Шабдурасулову, поэтому Шабдурасулов и сказал БАБу:

– У прокуратуры очень серьезные претензии к Центральному банку…

Березовский в ответ поставил прямую задачу: сейчас не до распрей, не до обсуждений, какие грехи имеются за Центробанком России – это второстепенно, главное сейчас – это Скуратов. Скуратова надо как можно быстрее убрать!

Моей же целью на тот момент было – обсудить материалы проверки ЦБ на заседании Совета безопасности – по аналогии с обсуждением «черного вторника», – и вообще довести это дело до логического конца. Бордюжа эту идею поддерживал, но потом развернулся на сто восемьдесят градусов видать, кто-то убедил.

В общем, в результате подковерной борьбы все наши усилия были сведены на нет. Так ничем эта проверка и закончилась. Обидно!

Деньги, которые платили наши государственные банкиры себе как заработную плату – начиная с Дубинина и кончая последней уборщицей, – нам и не снились. Это бешеные суммы. За малейший чих выписывались гигантские премии, карманы туго набивались долларами. Нарушения там, похоже, вообще считались некой служебной добродетелью.

* * *

Много было разговоров и по поводу странного исчезновения стабилизационного кредита МВФ, который был выдан нашей стране за две с половиной недели да черной даты 17 августа 1998 года. Впрямую говорили о хищениях, о том, что этот кредит был целиком перечислен на счета президентской семьи и так далее. Мы провели и эту проверку.

Прямых хищений не установили. Но вот что интересно: из стабилизационного кредита в 4,8 миллиарда долларов 4,4 миллиарда Центральный банк продал, минуя торги межбанковской валютной биржи, 3,9 миллиарда долларов вообще даже не заходили в Россию, они так и остались за рубежом, и лишь 471 миллион долларов был брошен на поддержание курса рубля. Этого было, естественно, очень мало.

По закону все деньги стабилизационного кредита должны были пойти на укрепление рубля.

3,9 миллиарда долларов были просто перечислены с корреспондентских счетов Центробанка на корреспондентские счета других банков прямо в США. Всего таких банков, облагодетельствованных ЦБ, оказалось восемнадцать!

Почему они получили деньги, минуя Московскую межбанковскую валютную биржу? Вопрос. Почему получили деньги именно эти восемнадцать банков, а не другие восемнадцать, или сорок, пятьдесят, шестьдесят – тоже вопрос. Получить ответы на эти, касающиеся каждого человека, живущего в России, вопросы нам не удалось, как и на другие больные вопросы. Последовало мое освобождение от должности.

Я уже не говорю об ответе на вопрос, который касается престижа нашей страны. Это – вопрос о дефолте. Мы неожиданно взяли и объявили себя нищими, разделись перед всем миром. Вы думаете, этот вопрос обсуждался на заседании правительства? Нет, не обсуждался. Обсуждался на заседании Совета Федерации? Не обсуждался. На заседании Совета безопасности? Не обсуждался. Может быть, о нем говорили в Госдуме? Нет, не говорили.

Тогда кто же принял решение объявить Россию на весь мир нищей?

Имена этих людей Россия должна знать.

Собрались пять человек, поговорили немного, поухмылялись – слишком уж «веселым» показался им этот исторический момент и объявили: «Дефолту быть!»

Вот их имена:

Дубинин Сергей Константинович,

Кириенко Сергей Владиленович,

Задорнов Михаил Михайлович,

Чубайс Анатолий Борисович,

Гайдар Егор Тимурович.

Большего унижения России за многие века, по-моему, не было.

Понадобились значительные усилия Примакова и его правительства, чтобы этот вопрос дезавуировать. Ну какая Россия, к шутам, нищая?

* * *

Тем временем последовал запрос Госдумы по поводу аудиторской проверки Центробанка, и я написал письмо, где рассказал о многом, что вскрылось в ЦБ, в частности о деятельности «Фимако». Потом меня обвиняли в том, что я огласил некие тайны Центробанка, но я подписал это письмо совершенно осознанно: я видел, какая борьба идет вокруг, и понимал, что в любую минуту могу потерять рычаги управления прокуратурой и тогда уже все – никто ничего не узнает. Тем более что на Совете безопасности этот вопрос рассматривать не собирались. Не проверять офшорную структуру «Фимако» было нельзя.