Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон

Рагнарссонов, – похоже, это был Убби, кричавший на воинов, которые ломились вперед. Он приказывал метать сулицы через стены, целя в предполагаемые скопления канатчиков. Ему подчинились немногие – копья были слишком ценны, чтобы бросать их вслепую.

Канаты трещали от напряжения.

Над воротами показался огромный цилиндр, медленно накатывавшийся на край. Это был обрезок каменной колонны римских времен. Если такая глыба рухнет с тридцатифутовой высоты, то никакая рама не выдержит.

Шеф передал «Возмездие трэлла» Бранду и помчался вперед, бессвязно крича. Закрытые щитами стенобитчики не знали о происходящем над их головами, но остальные видели все. Видели, но не знали, что делать.

Когда Шеф добежал до тарана, несколько человек уже отступили и сгрудились, призывая товарищей взяться за веревки и откатить раму в безопасное место. Другие звали на помощь Мёрдоха и его штурмовиков. Как только те обступили таран, английские лучники осыпали их градом стрел, теперь уже с убийственной дистанции.

Шеф отпихнул одного воина, другого и пролез к тарану сзади. Его моментально окутал туман, в котором смешались пот и пар от зловонного дыхания. Пятьдесят изнуренных героев задыхались и пребывали в смятении; одни уже схватились за волочильные веревки, другие отворачивались от качающегося массивного тарана.

– Нет! – гаркнул Шеф во все горло. – Снова беритесь за ручки!

На него тупо уставились, люди налегли на веревки.

– Не надо оттаскивать всю махину, отведите таран…

Шефа толкнули в спину, и он полетел вперед; сзади навалились другие тела; кто-то сунул ему в руку веревку.

– Тяни, бесполезный потэх[19], пока я тебе потроха не выпустил! – заорал ему в ухо Мёрдох.

Шеф почувствовал, как задрожала рама; позади него закрутилось колесо. Он изо всех сил потянул веревку. Такую громадину откатят от ворот на пару футов, может, на три, но этого все равно мало…

Сокрушительный удар, треск, еще один яростный толчок в спину, и Шеф приложился головой о таран. Внезапно раздался визг, страшный, похожий на женский, и он все не стихал…

Шеф кое-как встал и огляделся. Викинги действовали слишком медленно. Каменная колонна, которую сотни рук наконец перевалили через ворота, упала точнехонько на железное рыло тарана, впечатав его в землю, оборвав цепи и выдернув крепежные болты. Она сокрушила и переднюю часть бревна, а еще придавила ниже пояса одного из команды. Это он визжал – огромный седой мужчина за сорок. Еще трое-четверо упали замертво, сбитые цепью или бревном. Их отпрянувшие в страхе товарищи теперь стыдливо отводили глаза. Все они молчали, и выл только один. Шеф понял: скоро они очнутся и залопочут, но сейчас удобный момент, чтобы подчинить их своей воле. Он знал, что нужно делать.

– Уйми его, Мёрдох.

Бешеные глаза уставились на Шефа, словно не узнавая. Затем ирландец шагнул вперед, вытаскивая из-за пояса длинный кинжал.

– Всем остальным откатить таран. Недалеко, на шесть футов. Хватит! Теперь… – Шеф встал спереди, оценивая ущерб. – Десять человек, снаружи! Берите обломки, древки – что угодно – и катите эту колонну к воротам. Она всего несколько футов в обхвате; если подведем впритык переднее колесо, то сумеем раскачать таран. Дальше надо разобраться с цепями. Мне нужен молоток… нет, два молотка. Таран надо оттащить назад, беритесь прямо за петли…

Время понеслось вскачь. Шеф сознавал, что на него таращатся; заметил, как сзади сунулся под панцирь и снова исчез серебряный шлем; видел Мёрдоха, вытиравшего кинжал. Ему не было до этого дела. Шесты и цепи, гвозди и сломанные брусья превратились в светящиеся линии, которые сдвигались так, как он считал нужным. Он точно знал, что надо делать.

Внезапно донесся возбужденный рев, это армия приставила к якобы беззащитным стенам импровизированные лестницы. Но англичане дружно нахлынули и повалили их. Под панцирем кряхтели и перешептывались: «Это одноглазый кузнец. Делайте, как он велит».

Готово. Шеф отступил и махнул силачам, чтобы снова взялись за веревки. Таран с грохотом устремился вперед, он ехал, пока колеса не уперлись в колонну, а головная часть, теперь лишенная железной оснастки, не столкнулась с воротами – дуб против дуба. Воины снова схватились за ручки, дождались команды, отвели таран подальше назад и послали вперед. И еще раз. Они затянули песню гребцов, вкладывая в удары свой немалый вес, действуя бездумно и без указки. Шеф выбрался из-под щитов на божий свет.

Пустошь – еще утром бесполезная земляная плешь – преобразилась в поле боя: трупы лежали как попало, раненые брели в тыл; иных уносили; лучники подбирали чужие стрелы. Встревоженные лица обращались сперва к Шефу, затем к воротам.

А те уже поддавались. Наверху забегали. После атаки один столб высился немного не вровень с другим. Люди под панцирем приноравливались, чтобы ударить вернее. Еще пятьдесят вздохов – может быть, сто, – и ворота падут. Доблестные воины Нортумбрии хлынут наружу, размахивая мечами с позолоченными рукоятками, навстречу славным воинам Дании и Вика с примкнувшими ирландскими изменниками.

Шеф поймал себя на том, что смотрит в лицо Ивара Бескостного, который находился всего в нескольких шагах. Светлые глаза глядели в ответ, полные ненависти и подозрения. Затем Ивар отвлекся, тоже сообразив, что в битве наступает перелом. Он повернулся и махнул обеими руками. Получив условный знак, из домов подле Уза потекла орда. Воины несли длинные лестницы – уже не хлипкие, наспех сделанные, а добротные, припасенные загодя. Свежее пополнение знало, что делать. Когда англичане бросят лучшие силы на защиту ворот, Ивар направит его к оголенной угловой башне.

«Англичанам конец, – подумал Шеф. – Их оборона трещит в двух местах. Теперь армия прорвется. Зачем же я так поступил со своими? Почему помог тем, кто выжег мне глаз?»

Из-за шатавшихся ворот донесся странный звук, как будто лопнула на арфе струна, но гораздо громче; он был хорошо слышен даже в грохоте битвы. Взлетел огромный камень – такой не поднять и десятерым.

«Это попросту невозможно», – подумал Шеф.

Но тот продолжал набирать высоту, и Шефу пришлось запрокинуть голову, чтобы не потерять его из виду. Вот камень вроде бы завис на миг – и полетел вниз.

Он приземлился точно на таран, сокрушив щиты, опоры и раму, как детский шалаш из древесной коры, и отшвырнув бревно, словно издыхающую рыбину. Послышались хриплые крики боли.

Тем временем викинги приставили лестницы и полезли наверх; одну англичане столкнули, остальные стояли прочно. В двухстах ярдах на другом берегу Уза ожил частокол Мэристауна: там что-то происходило. Люди суетились вокруг какой-то машины.

На сей раз это был не камень. Что-то стремительно перелетело через реку в направлении лестниц. Смельчак, уже добравшийся до самого верха ближайшей к Шефу лестницы и взявшийся за каменный зубец,