Танкоопасное направление. "Броня крепка!" - Олег Таругин

– Ну, уж и путешествия! Это, мягко говоря, несколько сильно сказано. Пока мы научились только забрасывать некий объект в прошлое практически – на пятьдесят, теоретически – на сто лет. На большее просто не хватит энергии, а уж ее мы тратим, поверьте, нисколько не скупясь.

– А в будущее? – живо заинтересовался собеседник, отставляя чай.

– Ну что вы, Сергей Владимирович, это просто фантазия, – необидно, но чуть снисходительно улыбнулся в ответ Мякишев. – Мы не можем проникнуть в будущее по той простой причине, что его попросту еще не существует. Есть прошлое, есть настоящее, а будущее? Будущее – не более чем суммарный результат всех наших действий в настоящем, понимаете? Или, если все же немного пофантазировать, результат некоего изменения прошлого.

– Вполне. Причина и следствие, примерно так, да? Тогда объясните, чего же вы, собственно, добились?

– Полагаю, математические выкладки вас не интересуют? Все они будут представлены, разумеется, в переданном вам пакете документации по проекту, – дождавшись нетерпеливого кивка Акимова, Сергей Николаевич продолжил, с каждым словом все больше и больше распаляясь: – Мы, не побоюсь этого слова, хоть подобное и звучит донельзя напыщенно, добились фундаментального прорыва в науке! Фундаментальнейшего! Впервые в человеческой истории удалось отправить материальный объект в направлении отрицательного вектора времени. Сначала это были считаные секунды или минуты, а вес объекта составлял всего десятки граммов, но сегодня – и это вы видели своими глазами! – мы сумели переместить более чем двадцатикилограммовый объект на полвека назад. И это, поверьте, настоящий прорыв!

– Не сомневаюсь, поскольку сам видел, – Сергей Владимирович аккуратно затушил в пепельнице окурок и несколько секунд наблюдал, как сизый дым втягивается решеткой вентиляционной системы. – И абсолютно уверен, что ваше открытие – один из величайших прорывов не только советской, но и мировой науки. Наверняка, если б вы работали где-нибудь за рубежом – или достижения проекта можно было сделать достоянием широкой общественности, – Нобелевская премия уже лежала бы в вашем кармане. Но вот ведь в чем вопрос, Сергей Николаевич: а каково, собственно, практическое применение данного открытия? Я все-таки представляю отдел оборонной промышленности, отсюда и интерес. Мы что, можем каким-либо образом изменить прошлое, так сказать, в выгодном для нас направлении? Вроде вы нечто подобное упоминали, нет?

Несколько секунд в уютном помещении комнаты отдыха «объекта 873» царило молчание, лишь негромко гудел вентилятор под навесным потолком, скрывающим двухметровые железобетонные перекрытия подземного бункера. Затем Мякишев, отчего-то пряча взгляд, ответил:

– Наверное, вы правы. Если честно, я ждал подобного вопроса, Сергей Владимирович. Ждал – и в определенной мере боялся его. Нет, изменить прошлое мы – по-крайней мере, пока – не в состоянии. Разве что сугубо теоретически, но это абсолютно ненаучный подход. Механизм темпоральных перемещений чрезвычайно сложен и во многом пока не ясен. Очень во многом, если уж начистоту. Рассказать подробнее?

– Конечно, – столичный гость допил чай и закурил новую сигарету, откинувшись в удобном кресле. – За тем и прибыл к вам в гости. Я слушаю.

– Дело в том, что абсолютно невозможно перенести во времени никакую органику. Ну, то есть живой организм, если говорить упрощенно. Исключительно неорганическую материю. Вот вы обратили внимание, что для переноса в достаточно далекое прошлое объекта весом всего в двадцать килограмов нам понадобилось артиллерийское орудие?

– Да уж конечно, обратил. И что?

– А то, что пробить устойчивый канал со знаком «минус» в темпоральном потоке отчего-то возможно только при начальной скорости объекта переноса порядка пятисот и выше метров в секунду. А это – скорость покидающего канал ствола снаряда или пули! Вот отсюда и все эти стрельбы, товарищ Акимов. Полевая лаборатория, так сказать…

– Ясно. И что?

– Никакой живой организм, по крайней мере многоклеточный, подобной перегрузки просто не выдержит. Поэтому пока только неживая материя. Причем, – и это нам пока тоже непонятно, – объект должен быть весом не более двадцати пяти килограмов. Пробовали стрелять более тяжелыми снарядами из орудия большего калибра – и потеряли одну из экспериментальных установок. С другой стороны, если взглянуть в отдаленную перспективу… Есть у нас весьма интересное и многообещающее предположение – если нельзя отправить в прошлое живой организм, что, если попытаться переместить туда его разум, сознание? Конечно, все это пока не более чем гипотеза, но некоторые теоретические выкладки весьма обнадеживают. Но для этого нужно не только продолжить субсидирование проекта, но и существенно расширить его, развернув дополнительный отдел психобиологических исследований. Специалисты у нас есть. Кроме того, потребуется служба информационной поддержки, благо компьютерные технологии, позволяющие обрабатывать огромные массивы информации, развиваются в последние годы семимильными шагами, а без помощи мощных ЭВМ мы вряд ли добьемся серьезных результатов.

– Ладно, тезка, в целом я понял, – не дослушав, перебил собеседника Акимов. – Материалы позже просмотрю, хоть я и не ученый, как уже говорил. А вот насчет перспектив твоего «Прокола», – Сергей Владимирович неожиданно перешел на «ты», заодно назвав руководителя проекта фамильярным «тезка». – Тут я, честно говоря, не уверен, – сделав загадочное лицо, он покрутил ладонью около уха, намекая на возможную «прослушку».

Поколебавшись несколько секунд – вообще-то, подобной мысли он не допускал, но кто его знает? Если уж высокий гость намеками говорит, – Мякишев призывно махнул рукой. Мужчины молча прошли коротким коридором, привычным любому, кто хоть раз бывал в построенных по единому стандарту спецобъектах Минобороны, поднялись на лифте на «нулевой» уровень и вышли на поверхность. Часовой, узнав Мякишева, коротко отдал честь и, выслушав приказ, поддернул на плече АКС и ушел «по периметру».

– Слушай, Сергей, – Акимов прикурил очередную щегольскую «сотку» и выпустил дым. – Понял я все. Не считай меня столичным франтом, мол, прилетел тут, весь такой из себя, подымил американскими сигаретками – и убрался обратно в свой уютный кабинетик. Короче, слушай внимательно. Говорить об этом сейчас себе дороже, но все-таки скажу – сложно сейчас все. Ты понял? – с нажимом переспросил он. Мякишев коротко понимающе кивнул. – Кто у нас нынче у руля, сам знаешь. И сколько он просидит на троне, никому не ведомо. Я лично сделаю все, что смогу, на крайний случай постараюсь притормозить принятие окончательного решения до…. короче, неважно, до чего. Но и ты делай, что сможешь. Пока новый Генеральный не придет, ничего обещать не могу, тем более такого значительного расширения проекта. Ты все понял? Вот и хорошо. А уж там – как кривая вывезет. По крайней мере, с Союзом-то уж точно ничего не случится, значит, и шансы твой проект на самый высший уровень вытащить имеются. На самый высший, понимаешь?..

Одиннадцатого марта одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года Генеральным секретарем ЦК КПСС стал Михаил Сергеевич Горбачев, оказавшийся первым президентом и последним руководителем огромной страны. Через шесть лет Союз Советских Социалистических Республик прекратил свое существование, и проект «Прокол» оказался заморожен на неопределенный срок…