Война с Альянсом - Константин Назимов

– Они что, золотые? Вы их у ювелира купили или заказывали? – нахмурилась Ольга. – Надеюсь успели освятить? Но как крестильные кресты они не подойдут.

– Здравствуйте, дети мои, – с широкой улыбкой подошел к нам отец Даниил. – Иван Макарович, ваша спутница совершенно права, эти крестики можно носить, но для обряда они не подойдут.

– Как скажите, – кивнул я и направился в сторону церковной лавки, та всего-то в пяти шагах.

Купил крестики, веревочки к ним и еще свечи, о которых вспомнил в последний момент. Н-да, крестный из меня получается плохой, ничего, подарками и игрушками свою вину искуплю.

Сам процесс крещения вспоминается плохо, действовал по указке отца Даниила и под руководством Ольги. Одно радует, племянник с племянницей, как в церковь попали, так сразу примолкли и ни разу не всплакнули, чего не скажешь об обратном пути. Петька, решил, что теперь можно повозмущаться и орал «белугой» всю дорогу. А вот Ника у крестной мамы вела себя молодцом, так ни разу и не зарыдала. Правда, когда девочку отдавали родительнице, то истерику все же закатила, очень ей понравилось на руках императрицы. Еще бы! Та с ней ласково говорила, баюкала и к груди прижимала, я бы тоже заистерил. В общем, устал так, что легче отстоять в операционной десять часов, чем еще раз на такой шаг пойти. Конечно, это все от моей дремучей неграмотности в вопросе крещения, но, черт возьми, руки-то до сих пор от напряжения подрагивают. Очень я боялся крестника уронить или сделать малышу больно. Застолье по случаю крестин вышло какое-то скомканное, чувствовалось, что императрица устала, как бы ни старалась не показывать этого. Впрочем, тут нечему удивляться, Ольга Николаевна только с поезда, речи на перроне, крещение, тут любой без сил останется. Мои воспоминания прервал телефонный звонок.

– Слушаю, – поднял я трубку.

«– Ваше высокопревосходительство, – раздался в трубке голосок барышни-телефонистки, ее Анной зовут, обычно она соединяет меня с нужным абонентом, – добрый вечер».

– И вам Анечка, хорошего вечера, – ответил той, с которой заочно знаком. – Кто-то желает со мной переговорить?

«– Да, господин Ларионов, звонит из резиденции императрицы, – уважительно сказала телефонистка».

– Соединяйте, – вздохнув, попросил я и отодвинул в сторону недопитый бокал коньяка.

«– Иван Макарович, тут со мной господин Бубнов, он хочет с вами пообщаться, как можно быстрее, – сказал ротмистр. – вы не против, если подъедем?»

– Жду вас, охранителей предупрежу, проводят сразу в кабинет, – ответил я.

Устало потер глаза, взял папку с бумагой и принялся выписывать по пунктам свои скудные знания о субмаринах. Н-да, записей не так и много, особенно тех, которые касаются подводных лодок периода даже Великой Отечественной войны. Из памяти смог выцепить только легендарную серию «Щука», если память не изменяет, такие подлодки успешно воевали и потопили много судов противника. Однако, какие двигатели на них стояли, вооружение и остальные технические характеристики – не могу сказать. Нет, в общих чертах знаю, что использовались торпеды и пушки. Прикрыл глаза и стал рисовать силуэт субмарины, напрягаю память и стараюсь выцепить из нее хоть что-то. В каком-то фильме, книге, статье или документе попались габариты одной легендарной лодки, которую за боевые заслуги стали именовать гвардейской и наградили орденом Красного Знамени. Если не ошибаюсь, то таких «Щук» было шесть. Размеры лодки в длину составлял чуть менее шестидесяти метров, при ширине корпуса шести с небольшим. На борту находилось порядка сорока человек экипажа.

– И это все? – разочарованно посмотрел я на лист перед собой.

Скорость у подводного аппарата при движении на поверхности составляла от одиннадцати до четырнадцати узлов, что соответствует от двадцати до двадцати шести километров в час. В подводном же состоянии субмарина могла развивать порядка восьми с половиной узлов. Способны ли современные двигатели обеспечить такой ход? Однозначно – нет, но если скорость окажется меньшей, то в любом случае это огромная сила, если ей правильно распорядиться.

Сложил бумаги в сейф и решил прогуляться до ворот, в том числе и предупредить охрану о том, что гостей жду. Катерина со своим мужем сейчас у себя дома, как-то сразу пусто и тихо стало.

Во дворе, только переговорил с охранителями, как подъехал автомобиль. Ларионов приехал, как понимаю с конструктором и строителем подводных лодок. Господин Бубнов мне сразу приглянулся, молчаливый с умным и внимательным взглядом. Сам он высокий, с окладистой черной бородой, одет в форму морского офицера.

– Позвольте представить вашему высокопревосходительству начальника кораблестроительного чертёжного Морского технического комитета Бубнова Ивана Григорьевич, – сказал ротмистр, после того, как мы все обменялись рукопожатиями.

– Ваше высокопревосходительство, очень рад знакомству, – улыбнулся в бороду Бубнов.

– Взаимно, – ответил я. – Господа, пройдемте в мой кабинет и переговорим. Вы же приехали не кофею со мной испить или посплетничать за рюмкой чая. Как понимаю, вас привели сюда какие-то вопросы.

– Иван Макарович, а может вы вдвоем побеседуете? – взглянул на часы Вениамин Николаевич. – У меня еще одна встреча назначена и опаздывать на нее не хочу.

– Понимаю, – кивнул я, – передавайте Марте привет.

– Непременно, – улыбнулся ротмистр. – Господа, так я вас оставлю?

– Идите, – махнул я рукой, – мы с Иваном Григорьевичем сумеем найти общие темы для разговора. Не так ли? – взглянул на кораблестроителя.

– Совершенно, верно, ваше высок… – начал тот, но я его перебил:

– Можете обращаться ко мне по имени отчеству, если будем перечислять регалии друг друга, то до сути долго не доберемся.

– Как прикажите, Иван Макарович, – кивнул Бубнов.

– Вот и договорились Иван Григорьевич, – вернул я ему любезную улыбку.

Перед тем, как мы с Бубновым оказались в кабинете, я все же попросил служанку принести нам кофе. Медленно идем и говорим ни о чем, погоде, природе и всякой чепухе, чего ни мне, ни моему новому знакомому явно не хочется, но этикет необходимо соблюсти (черт бы его побрал!). Конечно, знай мы друг друга не пять минут, то всей этой чепухи могли бы и не нести.

– Присаживайтесь, – гостеприимно указал Бубнову на кресло и сам опустился в стоящее рядом. – Курить изволите? – достал портсигар и открыв подарок графини, протянул своему собеседнику.

– С вашего позволения, – Иван Григорьевич достал трубку, – на флоте не приветствуется курение папирос или самокруток – традиция.

– Что-то такое слышал, – заметил я. – Правда, так и не понял какое отношение это имеет к сегодняшнему дню. Корабли давно уже не такие пожароопасные.

– Я и говорю, что традиция, – пожал плечами Бубнов. – Ведь трубка – безопасный прибор для курения, из него так просто не вылетит искра, как из сигары, папиросы или самокрутки. Опять-таки, издавна повелось, что на кораблях есть специальное место для курения, а во всех остальных местах можно только жевать табак.