Аркадий и Борис Стругацкие. Собрание сочинений. Том 1. 1955-1959 - Аркадий Стругацкий

Вылазка! Острая мысль, что он находится на планете, погубившей столько замечательных смельчаков, мгновенно пронеслась в мозгу. Сейчас должно начаться главное, для чего они прибыли сюда…

Быков торопливо оделся, достал из ниши спецкостюм и облачился в него. Все уже собрались в кают-компании и стояли вокруг стола с откинутыми на спину спектролитовыми колпаками, молча поглядывая друг на друга. Глаза Ермакова были широко раскрыты и, кажется, светились, как у кошки. Михаил Антонович сосал пустую трубочку.

– Кофе? – ни к кому не обращаясь, спросил Быков.

– Думаю, потом, – нахмурясь, сказал Юрковский. – Нечего оттягивать, надо идти. Неслыханное дело: пять часов после посадки, а мы еще не открывали люков!

– Пойдемте, – просто пригласил Ермаков.

– Оружие? – Быков взглянул на командира.

Тот кивнул и, пригнувшись, вышел в коридорный отсек. За ним двинулись остальные. Быков, хватаясь за поручни, побежал наверх. Через минуту он присоединился к товарищам с автоматом на груди и двумя гранатами за поясом.

– Алексей-завоеватель! – пошутил Спицын.

Юрковский только поморщился.

Они столпились в кессонной камере перед наружным люком. Богдан наглухо завинтил за собой дверь.

– Надеть колпаки! – скомандовал Ермаков.

Теперь Быков не видел лиц товарищей, и это было неприятно. Застучал насос, запрыгала стрелка манометра. Ермаков взялся за рукоятку люка. Поползла в сторону тяжелая стальная полоса. Люк дрогнул, и… омерзительная жирная жижа желто-серого цвета с сочным хлюпаньем хлынула под ноги. Она была густая и вязкая, но текла свободно, и свет прожектора золотыми огоньками играл на ее поверхности. Это было так неожиданно, что в первые секунды никто даже не пошевелился. Затем Юрковский со сдавленным криком бросился вперед. Но Быков опередил его. Он ухватился за край люковой крышки и изо всех сил нажал на нее. Ноги скользили в грязи, он упал на колени. Но уже подоспели Юрковский и Дауге, в их спины уперлись Богдан и Михаил Антонович. С мягким чавканьем крышка подалась, встала на место, и Ермаков торопливо нажал кнопку засова.

Все выпрямились. Под ногами растекалась мутная слякоть, от нее поднимался пар. Быков поднял автомат, провел по прикладу рукавом, заглянул в дуло. Затем тщательно очистил выпачканные колени.

– Насколько я понимаю, – раздался в наушниках голос Дауге, – это совсем не песок.

– Да, на пустыню мало похоже, – подтвердил Юрковский. – Это я заявляю, хоть и не специалист.

Ермаков, присев на корточки, рассматривал грязную лужу.

– Если оставить балагурство до более подходящего времени, – сказал он, – то я склонен предположить, что «Хиус» сел в болото.

– По уши, – согласился Юрковский. – Но где же пустыня?

– Жизнь наша полна неожиданностей, – вздохнул Крутиков.

– Вот удружил нам Штирнер со своими пеленгами!

– При чем здесь Штирнер?

– Если «Хиус» ушел в эту трясину целиком… – начал Богдан.

Юрковский нетерпеливо передернул плечами:

– Чего проще! Пройдем через верхний люк и посмотрим.

Они покинули кессон и, оставляя на линолеуме ржавые маслянистые следы, поднялись в узкий отсек грузового люка.

– Болото на Венере, вы подумайте! – бормотал Михаил Антонович. – Такой сюрприз!

Верхний люк открывали осторожно, готовые в любое мгновение захлопнуть его снова. Но ничего страшного не произошло. Раздалось тонкое шипение – это в отсек ворвалась наружная атмосфера, – и все стихло.

– Ура, – спокойно сказал Юрковский. – Все в порядке. Открывайте.

Крышка со звоном откинулась. Стоявший впереди Ермаков перегнулся через край. За его спиной, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, теснились Юрковский и Михаил Антонович. Дауге, пролезший между ними, отпрянул с невнятным восклицанием.

– Н-да, – проговорил кто-то. – Оч-чень интересно…

Они ничего не увидели. «Хиус» окружала плотная стена зыбкого, совершенно непроницаемого желтоватого тумана. Внизу, в полутора метрах, тускло блестела поверхность трясины. В тишине слышались невнятные звуки, похожие не то на приглушенный кашель, не то на бульканье. Долго стояли межпланетники, всматриваясь в мутные, белесые волны испарений. Иногда им казалось, что впереди маячат какие-то тени, выступают какие-то уродливые серые формы, но наползали новые и новые слои тумана, и все исчезало.

– Достаточно, – сказал наконец Ермаков. – У меня уже в глазах темнеет. Придется пустить в дело инфракрасную технику. – Он выпрямился и заглянул вверх. – Ага, «Мальчик», кажется, на месте!

– Здорово мы увязли… – Спицын, лежа грудью на краю люка, обеспокоенно поворачивался то в одну, то в другую сторону. – Реакторные кольца погрязли в трясине до основания.

– Ничего, осмотримся немного и попробуем подняться.

– А если корпус провалится еще глубже?

Инфракрасная техника ничего не прояснила.

На экране клубились тени, почва одного и того же места казалась то зыбкой, то плотно утрамбованной, то рыхлой…

– Давайте выйдем, – предложил Юрковский. – Там будет видно, что делать.

Он приготовился спрыгнуть. Быков схватил его за плечо.

– В чем дело? – несколько раздраженно осведомился геолог.

– Жизнь наша полна неожиданностей, – сказал Быков. – Я пойду первым.

– Почему это?

Быков молча показал автомат.

– Бросьте вы разыгрывать лорда Рокстона! – Юрковский оттолкнул руку Алексея Петровича.

– Быков прав, – сказал Ермаков. – Прошу вас, пропустите меня, Владимир Сергеевич.

– Я не понимаю…

– Пропустите меня и Быкова. Я через три минуты вернусь…

Все знали, что по положению командир не должен первым оставлять корабль при посадке в неизвестном месте. Но… понимали Ермакова. И Юрковский молча шагнул в сторону. Быков быстрым движением поставил автомат на предохранитель и прыгнул вслед за Ермаковым. Ноги его по колено ушли в жидкое месиво.

Болото на Венере… Это представлялось межпланетникам абсурдным. Более абсурдным, чем пальмовые рощи на Луне или стада коров на голых пиках астероидов. Белесый туман вместо огненного неба и жидкий ил вместо сухого, как пламя, песка. Это ломало давно и прочно установившееся мнение и являлось само по себе открытием первостепенной важности. Но вместе с тем это невероятно усложняло положение, ибо было неожиданностью. А ведь ничто так не портит серьезное дело, как неожиданность. Даже отважный водитель гобийских вездеходов, мало осведомленный о теориях, господствовавших в науке о Венере, и потому не имевший об этой планете решительно никакого мнения, чувствовал себя изрядно обескураженным: то немногое, что он увидел через раскрытый люк, совершенно не соответствовало роли проводника – специалиста по пустыням, к которой он готовился.