На поводу у сердца - Тори Майрон

— Ты уже справился со своей задачей на отлично, поэтому выпусти меня, — устало требую я, потому как физических сил на новые возмущения уже просто не осталось. Шпион же в который раз пропускает мое требование мимо ушей и, вместо того чтобы разблокировать двери, вытаскивает из внутреннего кармана пиджака смартфон.

— Это на замену Вашему разбитому телефону, чтобы Вы смогли связаться с мистером Хартом, — он кладет мне на колени абсолютно новый айфон последней модели.

— Ты же понимаешь, что я его выкину в первое же мусорное ведро, поэтому возьми сейчас же обратно, — твердо заявляю я, возвращая «подарок» шпиону небрежным броском, мгновенно ощущая резкое похолодание в его глазах бесстрастных.

— Не возьмете — не выйдете из машины, — а от голоса его… Брр… аж мороз по коже. И где только Адам таких, с жутью хладнокровных убийц во взгляде, находит? Уже жалею, что просто не промолчала и не избавилась от телефона на улице, и моя тень словно считывает об этом по выражению моего лица и добавляет: — Выбросите этот — завтра же с утра получите новый. Выкинете второй — получите третий… и так будет продолжаться до бесконечности, пока вам не надоест избавляться от техники.

— А как ты уз…

— Узнаю, — предугадывая мой вопрос, уверенно отвечает он, но добавлять объяснений, как именно ему станет известно об избавлении от телефона, не собирается, заставляя мой мозг взрываться догадками о встроенном маячке слежения или прослушивания в телефоне.

В моем старом тоже, что ли, без моего ведома было установлено нечто подобное? Вероятнее всего, так оно и было, потому что по-другому я не представляю, как Адаму могли докладывать в деталях практически обо всем, что происходит в моей жизни.

Тотальный беспредел и полное нарушение всех личных границ человека — вот что творит со мной Адам Харт из-за своего одержимого желания «просто трахать».

— Ненавижу, — едва слышно цежу я и, сжимая челюсти до зубного скрипа, грубо выхватываю из руки шпиона долбаный айфон, зарабатывая этим жестом долгожданный выход из клетки на волю.

Выхожу, мощно хлопаю дверьми автомобиля, но этого оказывается до боли мало, чтобы выпустить из себя весь гнев на Харта, поэтому, стоит внедорожнику отъехать немного в сторону и занять парковочное место для продолжения своего наблюдения за моим домом, я изо всей силы запускаю в него «яблоком», попадая прямо в заднее окно, которое, к превеликому сожалению, даже не трескается, но хотя бы звуком ломающегося, ни в чем не повинного смартфона мне насладиться удается.

— Теперь ты будешь знать наверняка, что я от него избавилась! И можешь передать своему начальнику, что я буду швырять их в тебя до бесконечности! Так что жду-не дождусь тебя завтра с новым! — ору во всю улицу, обращаясь к водителю автомобиля, который даже голову в мою сторону не поворачивает и выглядит ничуть не удивленным, а скорее даже удовлетворенным, будто все мои действия идут по заранее заготовленному им плану, что мгновенно доводит меня до белой горячки.

Разъяренная, врываюсь в подъезд с агрессивными намерениями сбросить на крышу его новой крутой тачки все самое тяжелое, что сумею найти в квартире, но мой воинственный запал мигом утихает, когда, поднимаясь по лестничным ступенькам, я начинаю улавливать мужские голоса, звучащие откуда-то сверху. И чем ближе я к ним подбираюсь, тем четче слышу, что они не говорят, а напевают какую-то лирическую балладу.

Хотя, нет. Скорее, нужно сказать: один из них то и дело попадает мимо нот, при этом едва внятно проговаривает слова песни, а второй — поет так, что могут позавидовать многие всемирно известные солисты: мужской голос с невероятной хрипотцой не звучит, а будто плывет в гулком пространстве подъезда, омывая каждую мою косточку трепетной волной, неосознанно заставляя успокоиться и самой плыть навстречу источнику прекрасного пения.

Поднимаюсь всё выше и выше, словно завороженная, ощущая дрожь по всему телу, неумолимо съедающую кожу мурашками, и даже невнятное бурчание второго «певца», которому явно медведь на уши наступил, не мешает мне проникаться исполнением песни невероятно талантливым мужчиной.

Шаг за шагом — и вот я, наконец, на месте, где меня ожидает с ног сшибающая картина. Третий этаж. Дверь в квартиру бабушки Мэгги, возле которой плечом к плечу прямо на полу сидят двое парней — в хлам пьяный Остин, едва шевелящий языком, но все еще пытающийся издавать какие-то звуки, и жестоко избитый обладатель одного из самых красивых голосов, что слышали мои уши.

— Что за…? — в полном недоумении не удерживаюсь от мата, мигом прерывая их сумбурную акапеллу.

— Ники? — тихонько блеет Остин и, как мне кажется, едва справляется, чтобы уловить меня взглядом. Второй же парень со зверски разукрашенной физиономией тоже с трудом фокусирует на мне свой захмелевший взор, однако способность внятно говорить он все еще не утратил.

— Ну, привет, подруженька! Соскучилась по мне? — елейно проговаривает он, вмиг превращая мой трепет перед его пением в сотрясающий все нутро боязливый тремор.

— Ты?.. — ошеломленно выдыхаю я, ведь никак не ожидала, что Марк-мать-его-Эндрюз выберется из тюрьмы всего через двадцать четыре часа заключения.

— Вижу, что все-таки не соскучилась, — иронизирует поганец, растягивая подбитые губы в ехидной ухмылке, не сулящей мне ничего хорошего.

Вот и приплыла ты, Николина, вот и приплыла! Смотри теперь не потони во всех последствиях, что он тебе устроит. А он непременно устроит. А может, устроил уже… — простреливает в моей голове самое страшное опасение из всех возможных, когда я вновь перевожу своё внимание на доведённого до невменяемого состояния Остина.

— Что с ним?! Ты ему уже что-то рассказал?! — сердито шиплю на Марка и опускаюсь на корточки перед Остином, обхватывая его лицо руками. То же делает и он, только с некой опаской аккуратно прикасается пальцами к моим щекам, губам и шее.

— Ты настоящая? — спрашивает он в изумлении, а я в таком же шоке устремляю полный укора взгляд на Марка.

— Вот давай ты сейчас только не будешь во всех грехах обвинять меня! Я ничего ему не говорил, и уж точно не я его до такой кондиции довел. Скорее ты должна поблагодарить меня — я уберег его от еще большего астрала. А вот кого тут и надо в чем-то обвинять, так это тебя. Не так ли, Никс? — парирует Марк, бросая на меня пронзительный взгляд, кричащий о том, что ему известен виновник его криминальной подставы.

— Марк, пожалуйста, — прошу я, смягчив голос до предела. — Давай наши с тобой проблемы мы обсудим чуть позже, а сейчас лучше скажи, что случилось? Что вы здесь делаете? Почему Остин вдрабадан пьяный, а ты в таком виде и… — запинаюсь, прикусывая губу, но Марк мне помогает:

— На свободе?

Я едва заметно киваю, с трудом выдерживая с ним зрительный контакт.

— И какой из всех вопросов тебя волнует больше? — вновь криво ухмыляется он, но на сей раз без тени присущего ему веселья.

— Остин, — честно отвечаю я и отвлекаюсь на любимого, который, продолжая ощупывать мое лицо, хмурится и спрашивает: