Прогрессор каменного века. Книга 2. Сила ведлов - Александр Абердин

Когда-то Митяй довольно скучным и унылым тоном предупредил Игната и ведлов-конструкторов князя Данилы и его самого, что геморройное это дело — строить большие суда на подводных крыльях, двигающиеся со скоростью свыше семидесяти узлов и способные брать на борт тысячу тонн груза. Им требуются сверхмощные силовые установки мощностью за пятьдесят тысяч киловатт, а для трёхтысячника потребуется уже силовая установка мощностью в триста тысяч киловатт. Это стотоннику, двигающемуся по воде со скоростью до сорока узлов, вполне хватает движка мощностью в две тысячи киловатт, а на более высоких скоростях начинает действовать правило — на каждую тонну груза тридцать киловатт мощности и так до определённого предела, после чего мощность силовой установки должна снова резко возрастать. Ведлы-конструкторы ухмыльнулись, многозначительно похмыкали, хитро улыбаясь в кулак, и ушли, а уже через каких-то полтора года Митяй ахнул, увидев через говорящие кристаллы князя Данилы натурный макет судна океанского класса длиной в сто двадцать пять метров, шириной в двадцать пять, да ещё и пятипалубного, способного взять на борт пять тысяч тонн грузов. Ахнул и спросил: как же этот монстр, опирающийся на четыре стойки высотой в двадцать пять метров, с огромными эллиптическими крыльями, сможет проплыть по Волго-Донскому каналу?

Нет, с шириной там всё было в полном порядке, сто восемьдесят метров, гуляй в обе стороны суда, но его глубина не превышала пятнадцати метров. Князь усмехнулся и успокоил его, сказав, что стойки убираются в специальные шахты, — тут Митяю сразу стало понятно, почему над монстром возвышается четыре широких киля, но неясным оставалось, что заставит эту штуковину двигаться с обещанными семьюдесятью пятью узлами, не боясь волн высотой в пять метров, ведь, насколько он это знал, испытанная Игнатом большая многовальная газовая турбина имела мощность всего в тридцать пять тысяч киловатт и более мощных силовых агрегатов такого типа он не собирался даже и проектировать. Вот тогда-то Данила Штурман и показал Митяю не только трёхрядный тридцатишестилопастный гребной винт с внешним двухконтурным ротором с электрическим приводом, своего рода водяной турбовинтовой двигатель, но и эллиптическое крыло с изменяемым углом атаки из сверхпрочной нержавеющей стали, которое будет нести на себе титанового Митяя, находясь на глубине в двенадцать метров. Вообще-то водяной турбореактивный двигатель был способен развивать скорость в шестьсот семьдесят километров в час, но моряки к таким скоростям ещё не были готовы, хотя конструкторы и говорили, что они плевать хотели на кавитацию и все её губительные последствия: мол, для ведлов это не проблема.

Ничуть не меньшее потрясение Митяй испытал через четыре месяца, когда поздней осенью на Каспии прошли испытания его тёзки и этот скоростной корабль стал просто Митяем. Четыре здоровенных эллиптических крыла, расположенные под углом к горизонтальной плоскости, легко поднимали Митяя, весившего вместе с грузом семь с половиной тысяч тонн, — крепкий, однако, вышел, а потому такой тяжёлый, — пять водяных турбореактивных двигателей, приводимых в действие мощными высокооборотными электродвигателями, опущенных в воду в кормовой части судна на специальном поворотном киле, исправно прогоняли через себя набегающий поток воды. Но здесь куда большее значение имело то, что вода подавалась на широкие лопасти с боков, через двухконтурный ротор, в итоге создавалась такая тяга, что на просторах Каспия судно развивало крейсерскую скорость в сто пятьдесят три километра в час, или восемьдесят четыре узла.

Всего за четверо суток Данила Штурман смотался в Ярославск и обратно, притарабанив из этого города пять тысяч тонн южных фруктов. Туда же он отвёз супершишиги, изготовленные в Магнитогорске. Зато когда Митяй услышал, что князь Данила на своих верфях заложил ещё четырнадцать Митяев, то сразу же стал планировать три большие прогрессорские экспедиции, чтобы разом разобраться со всеми трудностями Матушки-Земли. Работать так работать, решил он и продолжил педагогическую деятельность.

Сегодня Митяй поднялся в новую, теперь уже круглую Хрустальную Башню Знаний, похожую на хрустальный шарик, по инерции. Вчера он прочитал последний блок материалов, взятый когда-то в горы для того, чтобы успокоить нервы и расширить свою эрудицию. Стать от этого умнее он даже не надеялся, ведь тогда он не был ведлом и подавляющее большинство всех тех формул, которые то и дело попадались ему на глаза в текстах, были для него тёмный лес и зайцы по бокам. После того как у него сначала появились две весёлые подружки Лариска и Зинуля, а немного позднее он вдруг ощутил тепло, исходящее от двух здоровенных алмазов, что сами пришли к нему на Чусовой, и они на его ладонях превратились в овальные, каплевидной формы, гранёные бриллиантовые очки, ведловство сделалось для него единственным смыслом жизни после любви к Тане, детям и своему народу Говорящих Камней. Они всегда стояли для него на первом месте, и без них ему никакое ведловство не нужно было ни даром, ни с большой доплатой. Передавая знания группе старших ведлов города во главе с главными, Митяй не уставал поражаться тому, как быстро те достигают других городов. Хотя он это практиковал довольно редко, его самые большие друзья и помощники, те первые пятнадцать олродов, которые когда-то прибежали к нему, частенько ведловали на большие расстояния, читая лекции и проводя семинары и прочие симпозиумы.

Самому Митяю было куда приятнее смотреть через ведловские бриллиантовые очки на то, как его любимая футбольная команда «Серебряные крылья», левым хавбеком которой он был на всех домашних матчах, рвёт на куски очередного противника или же с позором продувает матч. За играми «Крылышек», команды авиаторов, он следил обычно через сапфировые очки её главного тренера, а по совместительству лётчика-испытателя Тимофея Крылатого. Сам Тимка в футбол играл не очень хорошо, поскольку родился и вырос олродом, а не охотником, зато был хорош как ведл-тренер. И как футбольному стратегу ему не было равных во всей Высшей лиге, и за исключением нескольких соперников, того же «Спартака», всех остальных своих противников «Крылышки» рвали в клочья. Особенно когда на поле выходил их третий номер, Митяй, способный отобрать мяч у кого угодно и иной раз, несмотря на свою кажущуюся медлительность и неуклюжесть, промчаться через всё поле и буквально завести его в ворота, и никакие ведловские штучки защитникам противника уже не помогали. Он их просто вносил в ворота вместе с мячом, а частенько и с вратарём.

Митяй рассказал людям народа Говорящих Камней о многих видах спорта, но почему-то, например, ни бокс, ни борьба, ни прочие единоборства не вызывали у людей к себе никакого интереса, так что единственным бойцом среди этих закоренелых пацифистов был один только Митяй, и лишь считаное число людей знало о том, насколько он силён и умел в этом деле. По большому счёту это его только радовало.

Ведловство сближало людей и располагало друг к другу. В часы отдыха ведлы любили почесать языки, общаясь друг с другом, но все их разговоры сводились примерно к следующему: «А вот у нас…» — и далее шёл короткий или не очень рассказ, зачастую жутко смешной, обхохочешься, о том, что произошло в цехе, лаборатории, на испытательной площадке, ферме или в поле. Часто это давало пищу для размышлений, и ведл со свиноводческой фермы приходил в научно-исследовательскую лабораторию, приносил с собой порося и показывал им, как ловко евин проделывает те или иные штуки. Бывало так, что это приводило к серьёзным, прорывным открытиям, до которых люди не додумались и в двадцать первом веке, а ведлы, привыкшие наблюдать за природой, их сделали.