Тайник - Тоби Болл

У мэрии Паскиса встретила группа спецназовцев и два чиновника из мэрии.

— Мистер Паскис, где вы были? — спросил один из них, верзила в полосатом костюме, который был бы впору медведю.

Паскис замялся. Неужели за ним следили? Значит, они знают, где он был? Или узнают позже? Стоит ли сейчас изворачиваться? Он не привык быстро принимать решения. В Подвале от него этого не требовалось.

— Я… э-э… ходил прогуляться.

Это прозвучало крайне неубедительно.

Верзила возмущенно посмотрел на него.

— Прогуляться? Вы же никогда не опаздываете на работу. Почему же сегодня вы вдруг решили прогуляться?

Именно сегодня.

Пока верзила говорил, у Паскиса было время подумать.

— Вчера я узнал новости, которые потребовали осмысления. Они имеют прямое отношение к моей работе. По дороге в архив я решил немного прогуляться, чтобы собраться с мыслями. Я думал, что многолетняя безупречная пунктуальность дает мне право на такой проступок.

Верзила был явно недоволен ответом, но решил не усугублять.

— Видите ли, мистер Паскис, мы так беспокоимся, потому что вам может грозить опасность.

— Опасность?

— Боюсь, что так. Вы ведь слышали о взрывах в городе?

— Да.

— У нас есть основания считать, что эти безумцы могут выбрать своей целью и вас.

Паскис остолбенел.

— Почему вы так думаете?

Вперед выступил один из полицейских.

— На то есть причины, сэр, но пока мы вынуждены держать их в секрете.

В секрете? От человека, который видел все дела, заведенные городской судебной системой? От него не могло быть секретов. Разумеется, никакой угрозы не существовало. Это был лишь повод. Паскис пожал плечами.

— Приношу свои извинения. Не предполагал, что небольшая заминка вызовет такой переполох.

— Вы живы и здоровы, мистер Паскис. Для нас это главное, — заверил его верзила-медведь. — Теперь к вам приставят охрану из двух человек. Они будут находиться с вами в архиве и стоять на посту у вашего дома. Шесть полицейских станут дежурить в три смены по восемь часов.

— Есть ли в этом необходимость? Особенно в архиве?

— Это распоряжение самого мэра, сэр.

«Ну вот и все, — подумал Паскис. — Никуда не денешься».

— В архиве уже дежурят двое полицейских. Не обращайте на них внимания и работайте как обычно. Я так понимаю, из-за этих взрывов работенки у вас прибавилось.

Паскис молча кивнул и пошел к лифтам. Долиша на месте не было. В лифте, который обычно спускался в Подвал, стоял незнакомый молодой парень.

— Доброе утро, сэр, — приветливо произнес он.

— Мм, да. А где же… мистер Долиш?

— Мистер Долиш, сэр?

— Хм. — Паскис наконец вышел из транса. — Да. Мистер Долиш. Лифтер, который работал на этом лифте.

— Извините, я о нем ничего не знаю. Мне сказали, что я буду работать на этом лифте. Я здесь новенький, понимаете?

Да, Паскис все понял. Он понял, что отныне находится под домашним арестом и расследование плана «Навахо» завершилось, так и не начавшись.

Увидев руки своего похитителя, Нора почувствовала облегчение. Довольно странно, но это было действительно так. Его тонкие предплечья напоминали переплетенные канаты. Такие же руки были у ее прежнего любовника, боксера Тино Хуареса, которого американцы называли магом, а мексиканцы — матадором. Он был таким же невысоким и мускулистым. И еще он был философом. Как-то они с Норой отдыхали в Палм-Бич, и один восторженный болельщик назвал Тино великим бойцом.

«Я не боец, я боксер, — возразил Тино. — Боец — это что-то варварское, неумелое и садистское. А я ученый, художник, философ».

В какой-то степени это было верно. Тино заработал свое прозвище, потому что его невозможно было загнать в угол, тем более нокаутировать. Он редко посылал соперника в нокдаун, но так искусно сбивал с толку и обезоруживал, что исход поединка всегда был предрешен. Тино мог справиться с любым боксером, кроме действующего чемпиона Фила Лоусона, который не уступал Тино в ловкости, но был гораздо жестче. Тино дважды пытался завоевать титул, и оба раза Лоусон отправлял его в нокаут.

Конец их отношениям положила травма, которую Тино получил во время второго поединка с Лоусоном (во время первого они еще не были знакомы). В памяти Норы он остался как истинный джентльмен и самый нежный из ее любовников. Конечно, абсурдно проводить какие-то параллели между Тино и ее похитителем только потому, что у них похожие руки, но, обратив внимание на это обстоятельство, она заметила и другие схожие черты. То, как этот человек себя вел. Как смотрел на нее. Нечто общее в глазах, что, вероятно, говорило о доброте, хотя лицо незнакомца оставалось непроницаемым. А что читалось во взгляде Тино? Доброта? Или они отражали его суть, а значит, и способность причинять боль другим? Ведь несмотря на его утонченность и склонность к философствованиям, свою боксерскую карьеру Тино начинал с жестоких уличных драк.

Нора внутренне содрогнулась. Потом повернулась на бок и, уставившись в стенку, стала обдумывать план побега.

Просматривая утром газету, Фрингс наткнулся на заголовок «Утонувшая женщина опознана». Это была одна из тех незначительных новостей, которые печатаются на последних страницах под некрологами. Местные жители, пришедшие порыбачить, нашли на берегу реки тело женщины, прибитое к берегу. Она была опознана как Лина Просницкая. Никаких сведений о погибшей не сообщалось, что было необычно для подобного рода сообщений. Фамилия была та же, что и у мальчишки, с которым он разговаривал накануне. Фрингс решил, что разберется с этим, когда придет на работу.

Он был несколько удивлен, не обнаружив утром Норы или по крайней мере записки. Она могла провести ночь где угодно — например, у подружек, оставшихся у нее еще с тех времен, когда Нора не была звездой. Или с другим мужчиной. Раньше она никогда не изменяла ему, но сейчас, когда их отношения дали трещину, а реальность была такова, что любой мужчина упал бы к ее ногам, стоило ей только моргнуть, это не казалось ему чем-то невозможным. Фрингс не был ревнив, но ему не хотелось ее потерять. Он просто не мог себе представить, как будет обходиться без Норы.

В любом случае, когда он вечером вернется после встречи с Берналем, она, вероятно, уже будет дома.

У входа в редакцию его поджидал Эд, который был взвинчен сильнее обычного. Волосы на его голове стояли торчком.

— С вами хотят поговорить люди из мэрии. Они ждут в кабинете у Паноса.

Фрингс не был удивлен, учитывая содержание колонки, напечатанной в утреннем номере, но спина у него мгновенно взмокла.