Повествование неудачника - Чингиз Абдуллаев

– Спасибо, но пока в этом нет необходимости, – улыбнулся Кудлин. Жадность полицейского его даже забавляла.

– Помните, что я вам предложил, – сказал генерал перед тем, как отключиться.

Кудлин не мог знать, что после этого разговора Бандриевский будет лихорадочно набирать номер капитана Лагунова, пытаясь до него дозвониться. И наконец услышит гудки телефона капитана, когда самолет сядет в аэропорту Барселоны.

– Алло, Лагунов! – закричал Бандриевский. – Слушай меня внимательно. Ты должен ни на минуту с ними не расставаться. Особенно с этим Некрасовым. Запомни, что поехал туда не гулять, а работать. Если нужно, залезай в его номер и ночуй там. Стань его другом или любовником. Сиди весь день и всю ночь в холле отеля, но не выпускай его одного. Он там основная фигура. Ты меня понял?

– Так точно, – ответил Лагунов.

– Ты уже встречался с представителем нашего консульства в Барселоне? – уточнил генерал.

– Да, все нормально, – доложил капитан.

Кудлин в это время приехал к Рашковскому и предложил ему выйти из дома и побеседовать на лужайке. Приехавшие с ним сотрудники технического отдела с аппаратурой сидели в микроавтобусе, терпеливо ожидая, когда их позовут.

– У нас все идет по плану, – сообщил Леонид Дмитриевич, – Некрасов и его команда уже вылетели в Барселону. Там тоже все подготовлено для встречи гостей.

– Хорошо. Тогда зачем ты приехал и не разрешил мне сегодня появляться на работе?

– Я с самого начала подозревал, что есть какой-то сбой, который я не могу понять, – признался Кудлин. – Ведь об отправке Реваза и Леонаса могли знать только мы двое. Я все время пытался понять, как могли узнать федералы об этих связных. Даже Иосиф не знал подробностей, так как был в это время в твоем английском доме. И, конечно, ни Джамал, ни Гиви не знали о Леонасе. Однако оба были арестованы.

– Мы об этом уже говорили, – нетерпеливо напомнил Рашковский, – зачем снова возвращаться к этому вопросу? Значит, где-то все-таки случился сбой, и кто-то нас выдал.

– Но мы с тобой обратили внимание, что оба наших связных были задержаны до того, как должны были встретиться с марокканцами. То есть связных убирали, а сам контракт словно охраняли, чтобы никто о нем не узнал. Ведь Реваза арестовали в Шереметьево, а Леонаса взяли в Барселоне. Но в обоих случаях не довели до груза, что не похоже на работу профессионалов, для которых подобный успех был бы определяющим.

– Правильно, – нетерпеливо кивнул Рашковский, – но мы все равно пока не знаем, кто сдал наших связных.

– Уже знаем, – возразил Кудлин.

Рашковский остановился и выжидающе посмотрел на гостя.

– Кто? – спросил он.

– Теперь я уже не сомневаюсь, – невесело усмехнулся Кудлин.

– Скажи, кто? – потребовал Рашковский.

– Ты, – ответил Леонид Дмитриевич.

Рашковский замер, потом взмахнул руками:

– У тебя дурацкий юмор. Нашел время шутить. Я тебя серьезно спрашиваю.

– А я тебе серьезно отвечаю. Очень серьезно, Валентин. Это ты сливал всю информацию, сам того не подозревая.

Рашковский смотрел на своего советника, понимая, что тот действительно не шутит.

– Рассказывай, – выдохнул он.

– Я тебе уже говорил, что не верю в случайные совпадения. Но обоих сдали, а марокканцев не тронули. Тогда кто и зачем это сделал? Либо конкуренты, которые хотят отобрать у нас этот выгодный контракт и замкнуть на себя линию поставки, либо кто-то другой, у кого могут быть иные планы. Я начал анализировать ситуацию. Реваза взяли сотрудники ФСБ, припомнив ему все старые грехи. При этом Бандриевский не сумел или не захотел добиться его передачи в свое управление, которое должно было заниматься делами Реваза. Потом взяли Леонаса. О нем сообщили непосредственно в Испанию, и его взяли в Барселоне вместе с курьером марокканцев. Значит, это была операция, не связанная с самими марокканцами, иначе Интерпол проследил бы всю цепочку. А так – взяли именно Леонаса и пришедшего на беседу с ним курьера. Все как-то странно, нелогично, неправильно.

И тогда я решил сыграть ва-банк, понимая, чем именно рискую. Нашел эти ампулы и поручил Иосифу допросить Джамала и Гиви, прекрасно понимая, как именно они обидятся и как трудно будет добиться перемирия с ними после такого страшного оскорбления. Но оба оказались непричастными к этим арестам. Я начал разрабатывать свой план. Мне нужен был такой человек, как Некрасов, чтобы подставить его и послать в Барселону, как я тебе и говорил. Но я не стал никого посвящать в детали моего плана. Даже тебя, даже Иосифа. Все подробности знал только я один, и это была абсолютная гарантия того, что никто не сумеет о нем узнать, даже случайно.

Я намеренно сообщил Джамалу и Гиви о поездке Некрасова, но никакой реакции не последовало, хотя Гиви попросил голову Иосифа и пятнадцать процентов прибыли. Я терпеливо ждал, что именно произойдет. И дождался. Вчера утром ты позвонил мне отсюда и уточнил про поездку Некрасова. Буквально через полчаса мне перезвонил генерал Бандриевский, который уже знал о том, что Некрасов улетает в Барселону. Это не могло быть совпадением. Бандриевский просто испугался, что потеряет свои деньги, и сразу предложил послать вместе с Некрасовым своего человека – капитана Лагунова. Чем себя и выдал.

– Я тебя не понимаю, – нахмурился Рашковский.

– Он узнал о нашей беседе и, не выдержав, сразу позвонил. Ведь ему не терпелось узнать, какова сумма контракта, о которой ты обычно не говоришь по телефону. Он услышал наш разговор и поэтому решил отправить с нами своего капитана.

– Ты думаешь, он прослушивает наши разговоры?

– Это невозможно, – улыбнулся Кудлин, – у нас по десять телефонов, и мы можем позвонить с любого из них, а у тебя в кабинете стоит такая аппаратура, что пробиться сквозь нее практически нереально. Кирилл Эдуардович – профессионал и понимает, что невозможно подключиться сразу ко всем телефонам. Но он выдал себя дважды. Сначала вчера утром, когда почти сразу позвонил мне и начал требовать, чтобы я согласился отправить в Барселону Некрасова вместе с его человеком. А до этого выдал себя, когда я передавал ему нашу коробку. Он тогда подумал, что в такой небольшой коробке не может быть больше одной или двух пачек денег. И даже обиженно заявил, что десять тысяч долларов ему дарят лейтенанты в качестве сувениров. Вот тогда он случайно и оговорился, вспомнив подарок, который привез тебе на дачу. Привез сюда, Валентин. Тот самый подарок, который сейчас находится у тебя в кабинете, на втором этаже. Небольшой слон из Таиланда, инкрустированный алмазами. Я сразу вспомнил, что он стоит у тебя именно на столе в кабинете. И вчера ты звонил мне из своего кабинета. Сюда не может попасть посторонний, и ты не держишь в кабинете такие мощные приборы, как на работе. Но генерал Бандриевский умудрился нас обмануть. Он привез этого слона и подарил его тебе именно с тем расчетом, что ты поставишь его у себя в кабинете. В разговоре со мной генерал случайно об этом проговорился. Он даже знал точное место. Вот так, Валентин. «Бойся данайцев, дары приносящих» – так, кажется, у Гомера.