Завещание старого вора - Евгений Евгеньевич Сухов

Игнат Коваленков. – Сам как-нибудь решу все вопросы. Вот только воля – это еще не все. Я по-человечески хочу пожить. Намыкались мы с тобой в детстве, поголодали. Хочу, чтобы у меня всегда кусок хлеба был. – Он умолк, подался вперед, поближе к сестре, и проговорил еще тише: – Я тут долго не задержусь. Не могу сказать, когда именно, но скоро мы с тобой встретимся в Москве. Запоминай адрес. Ломженская, дом двадцать три. Сиди там и меня дожидайся.

– Там чужие люди, – заявила Дарья и отрицательно покачала головой.

Она понимала, что Игнат втягивает ее в очередную скверную историю.

– Не дрейфь. Встретят как надо, эти люди мне должны. Обогреют, накормят, защитят. До того как я вернусь, вот что для меня сделай. Сойдись с адвокатом Серебряковым. Как его найти, тебе подскажут.

Дарье захотелось закричать, но вместо этого она тихо выдавила:

– Зачем он тебе нужен?

– А ты послушай меня, – терпеливо проговорил Коваленков. – Человек он состоятельный, поделиться со мной должен, так что и тебе немало перепадет. Вотрись к нему в доверие. Вывернись наизнанку, но сделай так, чтобы он тебе поверил! Можешь стать его любовницей, домработницей, той и другой одновременно, но узнай, где он хранит драгоценности и деньги. А их у него немало. Уверен, что держит он это добро где-то поблизости. Ты слушаешь меня? – строго спросил Игнат.

Дарья продолжала хмуриться и молчала. Случилось именно то, о чем предупреждал ее Павел. Брат втягивал сестру в очередное преступление, которое могло закончиться для них страшной бедой. Даше следовало послушаться капитана Смыслова, собрать чемодан и съехать куда-нибудь в глухие места.

Пребывая в заключении, Игнат продолжал воздействовать на нее. А сейчас, находясь на расстоянии вытянутой руки, он буквально подчинил сестру своей преступной воле. Коваль обесточил девушку, парализовал, лишил индивидуальности, заставил позабыть о тех обещаниях, которые она давала себе накануне, собираясь не ввязываться в его дела.

– Да, я тебя слушаю, – отвечала Дарья рассеянно.

– Значит, ты все поняла?

– До последнего слова.

– И не волнуйся за меня, сестренка, – ободряюще произнес Коваль. – Все будет хорошо. Обещаю!

– А если я уеду? – спросила Дарья, подняла голову и в упор посмотрела на брата.

– Куда? – не сразу осведомился Игнат, лицо которого вдруг посерело.

– А хоть куда! Например, в Сибирь.

Коваль тяжело пошевелился на стуле. Цепочка на браслетах шаркнула о столешницу.

– Ты же знаешь, что тебе от меня никуда не деться, – негромко и очень твердо произнес он. – Не испытывай судьбу. Если ты это сделаешь, то я тебя найду где угодно и убью! Ты же меня знаешь. – Коваль широко улыбнулся, глянул в изменившееся лицо девушки и добавил со значением: – Да пошутил я. Зря ты так перепугалась. Как же я могу порешить родную сестренку, кровинушку? А потом ты же не можешь отказать в крошечной просьбе своему брату?

Дверь открылась.

В комнату заглянул Павел и заявил:

– Свидание закончилось. Надеюсь, вы наговорились. – Не дожидаясь ответа, он позвал надзирателя и сказал ему: – Уводи заключенного в камеру.

Дарья поднялась со своего места и вышла в коридор. Через решетчатую дверь, делившую его на две части, она видела все ту же скорбящую очередь. Люди стояли с сумками и котомками в руках, они принесли передачи для своих близких, оказавшихся за решеткой. Вот только не каждая из них доходила до адресата.

Даша уныло засеменила заметно отяжелевшими ногами к железной двери, которую уже открывал надзиратель. На капитана, сопровождавшего девушку, он старался не смотреть. Столь повышенное внимание к этой девушке со стороны Смыслова оказалось для него совершенно неожиданным и более чем странным. К этому красавцу едва ли не каждый день девки сами приходили, но ни с одной из них он не обходился так любезно, как с этой пигалицей.

«Что же в ней такого?» – ломал он голову, но старался выглядеть совершенно равнодушным.

Не тот случай, чтобы выражать интерес. Так и без работы остаться можно.

– Погоди, – сказал Павел и попридержал Дашу.

Девушка послушно остановилась и вопросительно глянула на него.

Он достал из кармана пачку папирос, но тут же нервным движением вогнал ее обратно.

«Что же в ней такого, что я не перестаю о ней думать? Надо же, как крепенько она меня прихватила. Будто бы околдовала!»

– Поговорила?

– Да.

– Ты расстроена.

– Тебе показалось.

– Я же вижу, он тебе сказал что-то такое, о чем ты сейчас размышляешь. Думы эти явно невеселые. Может, мне заслать его куда-нибудь подальше от этих мест, чтобы он тебя не донимал? – осторожно проговорил Павел. – Это в моей власти. Уверяю, братец тебя больше не побеспокоит.

Дарья отрицательно покачала головой и сказала:

– Я не хочу, чтобы ему было плохо.

Надзиратель, стоявший у дверей, тактично, не привлекая к себе внимания, смотрел в сторону и все более удивлялся поведению капитана Смыслова. Надо же как мужика развезло, от бабы отойти не может, какие-то нежные слова ей нашептывает.

– Может, тебе покажется странным то, что я сейчас скажу. Но я крепко все обдумал. Не век же мне бобылем куковать, пора бы и остепениться, время пришло. Ты думаешь, я из тех, кто красивую бабу увидел и сразу жениться ей предлагает? – Павел усмехнулся. – Это не так. Много у меня женщин было, но ни одна по-настоящему не зацепила. А с тобой как-то по-другому вышло, сам от себя такого не ожидал. Вывернула ты меня всего наизнанку. Сам себя не узнаю. Есть в тебе что-то такое. Наверное, это самое что-то и роднит нас. Оставайся в моем доме, будешь за хозяйку. Обещаю тебе, не пожалеешь.

Тяжелый сводчатый потолок давил на него. Капитан, всегда такой прямой, вдруг опустил плечи, с высоты своего огромного роста смотрел на Дашу и смиренно дожидался ответа.

«У этой девки в роду явно были еще те прабабки, настоящие колдуньи. Только у них могут быть такие бесовские зеленые глаза, – подумал он. – Иначе никак нельзя объяснить тот неоспоримый факт, что едва она на меня глянула, да так приворожила, что и не вздохнуть. Белый свет стал не мил, только о ней и думаю. Казалось бы, получил свое от девки, ступай себе с миром, а вот только ноги не идут. Каждый шаг в противоположную сторону представляется мне настоящим несчастьем. А ведь совсем недавно я полагал, что такого не бывает. Надо же, проняло не к какой-нибудь интеллигентной барышне, а к сестре матерого уркагана, пребывающего под расстрельной статьей».

Дарья не смела поднять взор на капитана, смотрела прямо перед собой, на стену и отмечала, что побелена она неровно. На поверхности оставались белые комочки извести.