19-я жена - Дэвид Эберсхоф

— Куда же они бегут?

— Куда угодно, только бы подальше отсюда.

В Канабе я припарковался примерно в квартале от «Мега-Байта». Джонни намеревался попробовать разговорить Пятую.

— Ты веди себя так, вроде ты узнал ее по Месадейлу. Скажи, ты, мол, тоже сбежал. Потом спроси ее, когда она ушла. Мне надо выяснить, лжет она или нет. Вот, возьми два доллара.

— Два доллара?

Я выдал ему еще три бакса, и он закатил глаза под лоб:

— Дай мне полчаса на это дело.

Джонни выпрыгнул из фургона. Он выглядел таким уверенным в себе, был так доволен, что способен мне помочь, что я впервые с беспокойством подумал о том, как я сумею от него избавиться. В ожидании его возвращения я развернул карту Калифорнии. В складках карты я держу свои наличные. У меня оставалось сто девяносто два доллара и еще на кредитной карточке что-то вроде двухсот восьмидесяти. Меня просто доканывал бензин. После четырех дней в Юте единственное, что я знал точно, — это что мне необходимо вернуться в Пасадину вовремя, чтобы успеть на работу по ремонту той детской.

Я позвонил Роланду, но попал на автоответчик. «Я теперь не очень надолго тут задержусь», — сказал я.

— Ну вот и все дела, — заявил Джонни, забираясь в фургон. — Она тебе наврала.

— Как ты узнал?

— Я вошел, заказал сэндвич с ветчиной и сыром — между прочим, спасибо за деньги — и сказал: «Ты мне вроде как знакомой кажешься». Ну, она посмотрела на меня типа: «А я тебя знаю?» Ну, тут я говорю: «Ты из Месадейла». Понимаешь, что хорошо в том, что я еще маленький: я не мог ее перепугать до смерти. Она отвечает: «Ну да». А я: «Так я же тоже». Ну и я иду дальше типа: «Погоди минутку, ты вроде одна из дочек брата Скотта, верно? Я тебя в церкви видел». Она только кивнула и как-то немного смущенно глядеть стала: вроде, может, меня кто подослал. Ну, меня кто-то и подослал, только ведь ей про то неизвестно, так что я валю дальше: не беспокойся, мол, я тоже сбежал. А потом я прямо: «Так что, ты была еще там, когда его кокнули?» Знаешь, чего она сказала? Она говорит: «Ага, я хотела маму вытащить оттуда, я знала: что-то плохое вот-вот случится, только она уходить со мной не захотела. Так что теперь я не представляю, что с ней случиться может». — Джонни замолк, очень довольный собой. — Ну, как тебе это в качестве ключа или наводки на версию?

— Ты плохих полицейских фильмов насмотрелся.

— Просто сделал то, чего ты не смог.

— Поехали.

— А куда теперь направляемся?

— Ремень пристегни!

— Чего? Ты что, теперь моя мамочка?

Мы остановились у ларька с кукурузными лепешками тако, в которые ломтики куриного мяса или ветчины завертывают, затем выехали к началу совершенно пустой прогулочной тропы. Пока мы ели, солнце село и пустыня из розовой стала красной, потом синей, потом черной. Луна еще не взошла, и в фургоне стало очень темно, единственное, что я мог разглядеть, были белые пакеты от лепешек. Электра заснула на футоне, и кругом было бы очень тихо, если бы не ветер. Я думал, Джонни тоже заснул, но он вдруг сказал:

— Я это делал.

— Что делал?

— Ну, ты понимаешь. С парнем.

— Что?!

— В Вегасе. Всего пару раз. Я дошел до последнего бакса. — Было слишком темно, чтобы увидеть его лицо. — Мне не понравилось.

— Это нормально.

— Не думаю, что я гомик.

— Я тоже так не думаю.

— Но если бы я был, ты бы мне понравился.

— Что ж, спасибо.

— Джордан?

— Да.

— Я больше не хочу это делать.

— Тебе и не придется.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Потому что на самом деле я с большим удовольствием трахал бы какую-нибудь цыпочку.

— Ты — самый страшный грубиян из всех, кого я знаю.

— Спасибо.

Потом мы с ним заговорили о том, что каждому из нас пришлось пережить.

— А помнишь, наш Пророк говорил нам, что можно обрюхатить девчонку, если посмотреть на нее, когда у тебя встал? — Джонни закинул голову назад и расхохотался, будто это была самая смешная вещь на свете. — Но лучше всего во всем этом было то, что мы-то ему верили! Ох, господи, я думал, что всех девчонок в городе завалил.

Мы все смеялись и смеялись над идиотским дерьмом, которому когда-то верили. А что еще нам оставалось делать? Перестав смеяться, мы некоторое время молчали.

— Джонни?

— Да?

— Мы сегодня ночью туда поедем.

Джонни молчал.

— Ты согласен?

Он по-прежнему ничего не говорил. Потом произнес:

— Если ты едешь.

Стихотворение Лидии Тафт Уэбб[69]

Ты в нашем доме наблюдаешь

И дружных, и покорных жен.

Все Сестры-Жены соблюдают

Тобой завещанный Закон.

Мы в единении радеем,

Когда нас две, и три, и пять —

Ведь чем нас больше, тем сильнее

Хвалу Тебе хотим воздать.

Поем свою и мужа долю,

Любовь свою несем Тебе,

И, так Твою исполнив волю,

Войдем мы в Царствие Твое.

1853

Когда мы въезжали в Месадейл, Джонни не сводил внимательных глаз с дороги.

— Пока что все в норме, — произнес он. — Не думаю, чтобы нас заметили.

На одной из боковых улочек мы проехали мимо дома, крытого водостойкой фанерой и брезентом. Перед ним к столбу были привязаны две лошади.

— Вот мой дом, — сказал Джонни. — Такой нужник!

— Ты по нему скучаешь?

— А ты как думаешь? — Потом: — Странно, правда?

— Что?

— Что я так близко от дома.

— Если исключить, что это больше тебе не дом, — напомнил я. — Вовсе не дом больше.

Дом Куини, когда мы к нему подъехали, был тих, и патрульной машины, как я и надеялся, видно не было.