Моя прелестная девочка - Тэсс Даймонд

– Это и тебя не остановило, – зашипел он. – Ты маленькая потаскушка, ты так мечтала об этом.

Грейс закусила язык. Ей так непреодолимо захотелось заорать. Закричать. Упрекнуть его. Бросить трубку. Но в том, что касалось критических переговоров, ее натаскивали лучшие, и она бы не посрамила уроки Мэгги. И не поставила бы под угрозу расследование. Она должна была поймать его, остановить это безумие.

Одними губами Зоуи произнесла: «Сигнал все еще отслеживается». Грейс кивнула. Ей надо продолжать держать Карфаджа на линии, чтобы они могли засечь его.

Она должна контролировать ситуацию.

– После себя ты оставляешь пустыню, – бормотал Карфадж. – Ураган Грейс. Ворвалась в мою жизнь, перевернула все вверх дном, заставила меня сходить с ума по тебе. Заставила меня желать тебя. Заставила Джоан уйти от меня.

– Я не разрушала твой брак, Карфадж, – сказала Грейс. – Ты преследовал меня. Так же, как увивался за девочками до меня, и я уверена, что и за девочками после меня. Я лишь стала последней каплей для Джоан. Она знала и о других.

– Я не любил других! – закричал он.

Грейс посмотрела на Гэвина, тот поднял лист бумаги с наскоро написанными словами: «Он теряет контроль».

Грейс кивнула. «У меня есть план», – беззвучно ответила она.

– Но ты любил меня, – сказала Грейс, и это было больше утверждением, чем вопросом. Тошнотворный факт, в который, она знала, Карфадж верит на сто процентов. Его понимание любви было невообразимо для нормального человека… когда искалеченные тела подавались как любовные подарки, а ее страх был версией прелюдии.

– Ты покинула меня, – выпалил в ответ Карфадж. – Ты оставила меня здесь гнить, а сама возвысилась, словно какой-то карающий ангел правосудия. И я вынужден был смотреть на все это. На то, как тебя воспевали. На твои продвижения по службе. Твои чертовы бестселлеры.

Книги. Книги стали толчком. Эта мысль заполняла ее сознание, пока он тяжело дышал в телефон, а его ярость текла через линию. Они принесли ей статус знаменитости, благодаря им бесчисленное множество людей знало ее имя. Он не мог вынести этого. Так, в его извращенном жестоком уме, она меньше принадлежала ему. Это ставило под сомнение его право владения ей. И это до основания потрясло его представление о мире.

Этого было достаточно, чтобы побудить его начать эту больную игру.

– Я ждал, Грейс, – продолжал свою пафосную тираду Карфадж. – Я продолжал ждать, что ты позвонишь, что ты отблагодаришь. Но так никогда и не получил этого звонка. И после этого я увидел, что ты посвятила свою новую книгу кому-то другому – ты называла ее своим наставником. Твоим вдохновением. Как ты посмела так поступить со мной?

– Ты думаешь, ты достоин этого звания? – спросила Грейс, и она не смогла скрыть отвращения и пренебрежения в своем голосе. Она вздрогнула, осознав, что это разъярит его еще сильнее.

– Я создал тебя, – прошипел Карфадж. – Я только едва взглянул на тебя и увидел его – неограненный потенциал. Я вылепил тебя, как скульптор, придающий форму глине. Ты была почти совершенна. Под моим руководством ты бы стала совершенной. Но ты отвергла меня. Ты сбежала, как маленькая девочка, испугавшись любви. Испугавшись настоящего мужчины. Мы были так близки, моя прелестная девочка. Так близки к совершенству. И ты отвергла все это. Теперь ты несовершенна, сука. Ты погубила всю мою усердную работу, втоптала в грязь. Ты должна признать, что это я создал тебя. Ты моя.

Страх и ярость, туго сплетенные воедино, проросли в ней при его последних словах. Всю жизнь ей говорил, что делать, ее отдалившийся отец, лишь для того, чтобы отвернуться от нее, когда она впервые не повиновалась ему. Она выросла на лекциях про славное имя Синклеров, про то, что не должна уронить его, что должна быть примером. Ее воспитывали, чтобы она стала идеей человека, чья свободная воля склонилась перед волей рода Синклеров. Предполагалось, что она существует, только чтобы еще больше возвысить имя семьи.

Она оставила это в прошлом. Ее жизнь принадлежала ей и только ей.

– Я никому не принадлежу, – сказала Грейс, ее голос звучал громко и решительно. – И уж точно не тебе.

Он засмеялся: безумное гоготанье, от которого мурашки волнами побежали по ее коже.

– Ты всегда чья-то сука, Грейс. Ты была моей когда-то и будешь моей снова.

– Посмотрим, – сказала она.

– Да, посмотрим, – сказал Карфадж, и мрачное обещание тяжело отзвучало в его словах. – Скажи мне, милая Грейс, что думает твоя маленькая профайлерская головка? Усердно ли она работает, складывая по кусочкам представление обо мне, собирая воедино бредни сумасшедшего, чтобы понять меня? Охарактеризуй меня, сладкая? Прямо сейчас.

Грейс сощурила глаза. О, он хотел сыграть в игру, не так ли? Она выдержала жестокие слова, почти что слыша голос Мэгги, умоляющий ее оставаться спокойной и держать ситуацию под контролем.

Она должна была быть сильной. Потому что глубоко внутри она знала, что слабость Карфаджа – его величайшая уязвимость. Она собиралась это использовать.

Она нанесла решающий удар.

– Ты считаешь, что ты гений, – сказала Грейс бесцветным, почти что деловым голосом. – Ты пришел в академическую среду, поскольку полагал, что твой ум признают. Оценят. Но вышло совсем не так, не правда ли?

Карфадж вздохнул достаточно громко, чтобы она услышала. Грейс торжествующе улыбнулась. Она нашла трещину в его броне.

– Нет, все вышло иначе, – повторила она и принялась мерить комнату шагами, наполненная почти что маниакальной энергией. Ей необходимо было сжечь ее, пока она открывала ему глаза на самого себя, обнажала слой за слоем, пробираясь к незащищенной сердцевине. – Ты вдруг оказался в пруду среди крупной рыбы, и ты не смог соответствовать этому уровню, как планировал, не правда ли? И вместо коллег, склоняющихся перед твоим превосходством, ты оказался окружен людьми куда более умными, чем ты сам. Более квалифицированными. Чаще публикуемыми. Более успешными в карьерном плане. И тебя попросту оставляли позади, снова и снова. Это озлобляло тебя.

– Я выдающийся ученый, – сказал он, но она расслышала легчайшее сомнение в его голосе, затаившееся там, скрытое ото всех, кроме нее.

– Ты самодоволен, – сказала Грейс, делая очередной круг по комнате. Зоуи все еще не отследила звонок. Карфадж, должно быть, потратил кучу денег, чтобы так зашифровать сигнал. – Ты хочешь, чтобы все доставалось тебе просто так, только потому, что тебе случилось быть умнее, чем соседний мужлан в том захолустном пруду, где ты был самой крупной рыбешкой. И раз тебе не удалось добиться уважения или восхищения от своих коллег, ты переключился на студенток. Они стали твоими гарантами успеха, поскольку сам ты мог добиться лишь малого.

– Преподавание – это страсть, – прошипел в ответ Карфадж. – Почетная и уважаемая профессия.

– Знаешь, что говорят о тех, кто преподает? – презрительно усмехнулась Грейс.