Море остывших желаний - Лариса Соболева

– Прекратить дело? – задумался Артур. – Считаешь, такое возможно?

– Более чем. Подобные случаи имели место. Но дать придется о-очень много. Ищи выход на прокурора.

– Подумаем. А пока поищу Бельмо.

– Бельмо-то тебе зачем?

– Он убил отца, я не сомневаюсь.

– А Белоусову кто утопил? Сербин же говорил: кто убил Белоусову, тот и Андрея Тимофеевича...

– Про нее не знаю и знать не хочу. Она меня вообще не волнует, а вот Бельмо... Найду и волоком притащу к следаку, заставлю его признаться.

– Где ты его найдешь, как? – усмехнулся Никита. – Вот уж что невозможно так невозможно. Твой Бельмас давно тю-тю.

– Ну, сам я вряд ли справлюсь, поэтому найму частного сыщика. Поехали искать адвоката, наши юристы не подойдут. Нужен спец по уголовным делам.

Только он хотел тронуться с места, как вдруг заметил мать, выходящую из того же здания, где они с Никитой только что были. Артур выскочил из авто, крикнул:

– Мама!

Бельмас предпочел выспаться, ибо свежая голова работает на все свои проценты, а она ему сейчас требовалась качественная. Вопреки ожиданиям с утра его не отвели к Шаху, принесли только завтрак. Бельмас поел, потребовал еще чашку кофе – принесли. Ну а потом делать было нечего, и он снова завалился на диван. Настала пора подумать, чего ждать от Шаха. Ничего путного не придумалось. Но можно же примерно наметить его цель... Оказалось – нельзя. Как Бельмас ни ломал голову, идеи в нее не приходили. А ведь что-то ему нужно, раз Шах долго его пас, выяснил, что у Бельмаса есть дочь, выманил Ксению, думая, будто она его любовница... Не выкуп же он хочет получить. Хотя почему нет? Вероятно, Шах думает, что Бельмас унес от Гринько кучу денег, поэтому захватил троих, чтоб уж наверняка получить всю сумму сполна.

Так, в бесплодных размышлениях, пролетело несколько часов. В два его отвели в столовую, где стоял накрытый стол. За спиной Шаха сидел, развалившись в кресле, бугай лет тридцати пяти, сам же хозяин восседал во главе длинного стола. Жестом он указал Бельмасу на стул рядом с собой и поинтересовался:

– Как провел время? Ты всем доволен?

– Кофе плохой, – с небрежной интонацией сказал Бельмас, усаживаясь.

Он соврал, кофе был отменный. Просто потянуло досадить падишаху хотя бы таким жалким способом. Скрипнула дверь, и у Бельмаса рот открылся сам по себе, на миг он забыл, где и почему находится. Но только на миг.

В столовую вплыла шикарная – другого определения просто не подобрать – женщина. Лет ей около сорока, но находись Бельмас в жюри на конкурсе красоты, корону отдал бы ей, на остальных претенденток даже не взглянул бы. Впрочем, вряд ли ее пустили бы на конкурс, туда ведь берут отощавших девиц, которые и ходят, как цапли, потому что ноги в туфлях силенок не хватает поднять. У этой женщины были красивое пышное тело, белая кожа, черные волосы и брови, золотистые глаза. Но при всей красоте лицо ее не назовешь божественным, скорее дьявольским. И было оно печальным, будто жила она на свете лет сто пятьдесят, все про всех уже знала и оттого скучала.

Женщина села по левую руку от Шаха и напротив Бельмаса, неторопливо положила себе на тарелку кусок рыбы в соусе. И тут произошло нечто необычное. Женщина взяла вилку с ножом, вдруг замерла и перевела прекрасные глаза на Шаха. Тот смотрел на нее в упор, как каменный идол из преисподней, который вот-вот оживет и примется крушить все вокруг. Женщина почти незаметно положила вилку и нож на тарелку, после короткой паузы подняла глаза на Бельмаса (а ресницы у нее – до неба!), сделала движение головой, будто извинялась, встала и ушла. Ну не странная ли сцена? Разговаривали молча, как телепаты! А ее покорность и послушание? Разве так сейчас бывает? Тем временем Шах вернул Бельмаса из рассуждений:

– Прости за бестактный вопрос: зачем тебе парик?

– Чтобы ноги не замочить, нынче я на лимане. – Бельмас понял по выражению Шаха, что тот его «музыку» не знает. – Ты, я вижу, не понял. Мне нельзя обнаружить себя, я ведь скрываюсь от милиции в связи с убийством моего большого друга Японца. Перейдем к делу?

Шах дождался, когда юноша-официант поставит перед ним и Бельмасом тарелки с супом, махнул рукой, чтоб тот ушел, только после этого сказал:

– Хорошо, раз так хочешь. Ты должен добыть для меня кое-что.

Добыть, стало быть, украсть. А как иначе? Бельмас откинулся на резную спинку стула, уперев руки в край стола, и начал перечислять с совершенно безобидной интонацией:

– Деньги я воровал. Драгоценности тоже. Однажды угнал автомобиль, нужда заставила. А кое-что не крал. Не приходилось.

– Для тебя не работа, а пара пустяков. Ты сделаешь мне одолжение и получишь дочь, Зарецкую и Святослава Чалова в полной сохранности.

– Короче, если не сделаю одолжения, ты не гарантируешь сохранность этих людей, я правильно понял?

– Совершенно верно, – улыбнулся Шах. Ох, и обманчивая у него улыбка – сверкающая белоснежными зубами и добротой.

– Где же я должен взять то самое кое-что?

– В сейфе, – сказал Шах так, словно железный ящик стоит и ждет, когда же придет Бельмас и заберет его начинку.

– В сейфе? Неужели я должен ограбить банк?

– Нет. Хуже. Сейф начальника ОБОПа.

После ночи в изоляторе Вадим сильно раскис, осунулся и не взирал уже с высоты своего сопливого величия на следователя. Да, в СИЗО жутко сизо, беспросветно, гадко, контингент в камере – это не тусовка в ночном клубе.

– Итак, вы – Винник, – взялся за дело Сербин. – Вам звонила Белоусова и просила приехать. Почему вы ей так срочно понадобились?

– Без адвоката говорить не стану, – хмуро заявил Вадим.

– Да будет у вас адвокат, будет. Родственники наверняка хлопочут, ищут самого-самого.

– Когда найдут, тогда и поговорим.

– Зря упрямитесь. Понадобится время, а сейчас оно работает против вас. К тому же вы тормозите следствие, что тоже не в ваших интересах.

– Не делайте вид, будто заботитесь о моих интересах. Раз меня арестовали, наши интересы расходятся.

– Вы, Вадим, не правы, но переубеждать вас не буду. Вы хоть понимаете, что все указывает на вас?

– Что именно? Звонки?

– Вы же приезжали к ней.

– Откуда такая уверенность?

– Белоусова звонила вам после того, как я переговорил с ней, буквально через пять-десять минут. Ни в воскресенье, ни в понедельник, ни в другие дни она не сделала столько звонков, мы проверили. После девяти вечера перестала звонить. Судя по наряду, в котором обнаружили Таю, и по сервировке стола, она ждала мужчину. А вы сказали, что Белоусова просила вас приехать к ней, признались, что у вас была с ней давняя связь. По логике, вы же и побывали у нее.