История христианской церкви от времен апостольских до наших дней - Фридрих Ксаверий Функ

у Спасителя человеческую душу. Выражение о жизненности души Христовой они относили к самому Логосу и доказывали ее тварность. Долгое время на эту сторону вопроса не обращали должного внимания. Позднее, когда заблуждение это было отклонено сначала собором Александрийским 362 г., а затем Константинопольским 381 г., то началась борьба, но не столько против ариан, сколько против некоего третьего. Аполлинарий Лаодикийский, один из борцов за никейскую веру, по этому пункту как раз весьма близко примыкал к арианам. Когда же ему на основании Святого Писания доказывали несостоятельность его теории, то он ограничивался тем, что признавал в Спасителе разумную душу или ум, но не низшую или животную душу. Уменьшение человеческой природы было для него необходимо для того, чтобы объяснить во Христе скорее безгрешность, чем единство. Где совершенный человек, там, думал он, и грех, а так как грех со свободой воли находятся в душе или в уме, то таковой и не было у Спасителя. Если приписать Христу совершенную человеческую природу, то, значит, надо будет признать у Него две природы, а с двумя природами также и два лица и два Сына Божия, одного естественного и одного воспринятого. Также он ссылался на Иоанна 1, 14, понимая в нем слово «плоть», которое здесь употребляется, как pars pro toto, в узком смысле. А так как для него природа была тождественна с лицом, две природы то же, что два лица, то он исповедал только одну природу, или как гласит его письмо к императору Иовиану — одну природу Бога-Слова воплотившуюся, что позднее его учениками распространялось под именем учения св. Афанасия. Учение это нашло многих последователей. В Антиохии под главенством Виталия образовалась особая аполлинаристическая община. Около 420 г. она воссоединилась с церковью. Но не все, однако, отказались от этого мнения. Спустя некоторое время учение это нашло новую и могущественную поддержку в лице монофизитства.

§ 54. Несторианская борьба и Третий Вселенский собор 431 г

Когда ариане и Аполлинарий выступали против совершенного человечества во Христе, то тем самым определялось их отношение к божественной природе. Современники Аполлинария по этому вопросу выражались достаточно еще неясно, даже отчасти замысловато. Они говорили о смешении естеств. Приписывая вышеприведенную (§ 53) формулировку или вероисповедание (De incarnatione Dei verbi) Аполлинария св. Афанасию, они тем самым заставляли святого отца говорить вместо двух естеств об едином естестве Бога-Слова воплотившегося. Но так как этим, по крайней мере, по дословному смыслу подвергалась опасности неповрежденность природы, то антиохийская школа раньше всех выступила на защиту ее. Отсюда Феодор Мопсуетский, для которого вочеловечение тождественно с переходом Логоса в человека, и говорит об обитании Логоса в человеке. Его взгляд, что не может быть вещества без личности, необходимо привел его к признанию двух лиц, и если он прямо говорит только об одном лице, то только потому, что для него это единство было не столько действительным, сколько моральным, как это является в браке между мужем и женой или между храмом и находящейся в нем статуей. Отсюда, если он и выражался таким образом, что как бы связывал между собой природы, тем не менее для него было вполне очевидно, что они в Иисусе находятся в таком же различии, как и лица. Последовательно он выводил, что родился не Сын Божий, но человек, в котором обитал Бог, почему и Марию он называл не Богородицей, но христородицей.

Высказанный Феодором взгляд сначала не выходил из пределов школы. Когда же Несторий, ученик Феодора, сделался епископом Константинопольским (428 г.), то он стал проводить его с кафедры. Последовавший за ним из Антиохии к его новому месту служения пресвитер Анастасий в одной из своих проповедей обрушился на наименование Пресвятой Девы Богородицей, чем вызвал в Константинополе немалый соблазн, который стал еще более, когда вступился за него Несторий и стал опровергать иные покоящиеся на «Communicatio idiomatum» выражения. Даже вдали немедленно поднялось сопротивление. Уже в своей пасхальной проповеди 430 г. против учения Нестория выступил Кирилл Александрийский. Папа Целестин в том же году отверг это учение на Римском соборе и от своего имени уполномочил Кирилла потребовать от Нестория отречения от его лжеучения и присоединения к тому, которое в то время было в качестве церковного формулировано Кириллом в его 12 главах или анафематизмах. Несторий, однако, с этим не согласился и противопоставил им свои 12 антианафематизм. Так как учение Кирилла многих не удовлетворило, то за Нестория немедленно вступились его единомышленники и союзники и прежде всего Иоанн Антиохийский и Феодор Киррский. Впрочем, надо согласиться, что, по крайней мере, отдельные слова Кирилла могли вызвать это противодействие. Вполне в духе александрийской школы и по примеру св. Афанасия в третьей главе Кирилл против соединения антиохийцев говорил об естественном единстве. Вместе с этим соединение природ должно было представляться естественным, действительным и истинным. Но если была правильна мысль, то, во всяком случае, употреблено не подходящее слово. Антиохийцы понимали это в смысле единства в одном естестве.

Вследствие спора противоположность эта обострилась. Не мог ее смягчить даже Вселенский собор, который был созван на Пасху 431 г. в Ефесе. Напротив, рознь после него сделалась его больше. с самого начала обнаружились нехорошие признаки. Иоанн Антиохийский, несомненно умышленно, задерживал свое прибытие, а Кирилл Александрийский открыл собор вопреки прямому предписанию императорского комиссара, требовавшего подождать антиохийцев еще в течение четырех дней. В первом заседании по рассмотрению святоотеческих доказательств в пользу Богородицы было установлено правильное учение о соединении двух естеств во Христе и одновременно с сим произведено низложение Нестория. В это время, наконец, в Ефес прибыл Иоанн. Со своими 43 епископами он немедленно составил свой особый собор, на котором низложил Кирилла и Мемнона Ефесского. В ближайшем заседании последние ответили на это анафемой. Так явилось два враждебных друг другу собора. Император сначала утвердил постановления обоих собраний. Потом, чтобы достигнуть соглашения, он пригласил представителей от этих двух партий в Халкидоне. Когда перемирие не состоялось, то Феодосий предпринял противоположное решение. Несторий был заточен, противники занялись посвящением нового епископа для столицы, собор распущен, декрет против Кирилла и Мемнона отменен. Но между епископами распря продолжалась. Недовольные приговором против Нестория антиохийцы обвиняли Кирилла в арианстве и аполлинаризме и по возвращении на родину повторили анафему над ним и его приверженцами. Примирение состоялось впервые только в 433 г., когда Кирилл принял символ, представленный ему Иоанном еще в Ефесе (отсюда так наз. Symbolum Ephesinum), а этот согласился признать приговор по делу Нестория. Но и теперь мир еще не был всеобщим. Так как в названном символе человеческая