Круг Девятирога - Владимир Городов

– Вдруг в дороге дичи свежей захочется? А патроны тратить жалко, их и так не слишком много осталось.

Кроме формы, я распорядился купить всем повседневные костюмы и пару платьев для Ил, после чего пришлось её на пару часов оставить в Мануфактурной слободке под присмотром А‑Ту: никакого мужского терпения не хватит на то, чтобы дождаться, пока женщина выберет себе обнову, а тем более – две.

Наконец мы полностью экипировались. Трудность возникла лишь с одним: отправляться в доблестный поход без гордого фамильного стяга абсолютно бесполезно. Ни один уважающий себя лад-лэд даже вызов не примет, зазорным посчитает. Местные вышивальщицы, хотя с радостью выражали готовность взяться за это дело, сроки исполнения заказа устанавливали не менее двух недель. Естественно, ждать столько времени нам не хотелось. И тогда Ил заявила, что самолично вышьет стяг своего сюзерена прямо в пути. Подробно выспросив у меня о цветах герба рода Апри, она купила большое белое полотнище и всё необходимое для вышивания.

В Повозном ряду Бади приобрёл ковчег – этакое здоровенное жилище на колёсах, рассчитанное человек на десять – запряжённый парой волов. Дом Бади двора не имел, загнать ковчег и волов было некуда. Поэтому я учредил наружный пост и назначил дежурными Рани и Джоя, каждому по полночи. Предосторожность не оказалась напрасной: и тот и другой предотвратили по одной попытке угона наших волов местными «любителями животных». На следующий день мы тронулись в путь.

Дорога Суродила—Отонар, 26 кумината 8855 года

Время подходило к полудню. Ковчег медленно тащился по прибрежному тракту. И хотя сейчас мы двигались в направлении, противоположном тому, в котором я ехал прошлый раз, пейзаж отличался лишь тем, что нынче море находилось по левую руку, а джунгли и горы – по правую. С периодичностью примерно один раз в час навстречу попадались караваны, большие и не очень, люди из которых с удивлением и даже испугом («И как это они привольных не боятся?») разглядывали наш одинокий возок. Все мои спутники спали, разморённые жарой и лёгким потряхиванием повозки. Мне надоело сидеть внутри, и я присоединился к сидящему на козлах Бади.

– Ну как, удалось тебе вчера что-нибудь узнать о том, как ты покуролесил? – спросил я его.

– О, да! – расплылся тот в широчайшей улыбке. – Я встретил Луто-пекаря. Он был вместе со мною все три дня, но оказался более стойким, нежели я, а потому смог всё рассказать весьма подробно и более чем живописно. И если всё происходило именно так, как он мне поведал, то я очень с собой горжусь: сказания о моём загуле будут передаваться из уст в уста, войдут в историю! Дело было так. Захожу я, стало быть, в трактир в самом наипрекраснейшем расположении духа. Народу там, по ранности времени, совсем немного: Луто-пекарь, Саги-бронник, Нори-сапожник да Киту-писарь. Ну и, конечно же, сам Маро-трактирщик. Вот я и говорю им… Прости, Светлый, чуть попозже доскажу: караван навстречу движется, надобно с дороги свернуть. Очень оживлённое движение нынче, не правда ли?

Я неопределённо пожал плечами, а про себя подумал: «Не видел ты наших автострад!» Впрочем, вскоре я разделил его мнение. Дороги здесь чересчур узкие, и, по неписаному закону торговых путей, съезжать на обочину, уступая дорогу, обязан караван с меньшим числом повозок. Естественно, дорогу всегда уступали мы. Конечно, если вывесить лад-лэдский стяг, можно ощущать себя как правительственный «бугровоз» перед пёстрой стайкой «москвичей» и «жучек», но, во-первых, флага как такового ещё не имелось, а во-вторых, не хотелось видеть на встречных лицах вымученных улыбок, не способных замаскировать тяжёлого испуганно-напряжённого взгляда. Да и не спешили мы особенно – не на званый ужин едем.

Пропустив встречных, Бади снова выправил ковчег на дорогу и продолжил свой рассказ. Впрочем, ничего поражающего воображение я от него не услышал. Да, погулял он неплохо. Но на Руси, бывало, гуляли и с гораздо большим размахом, и с более богатой фантазией. Естественно, говорить об этом Бади я не стал: загул превратился для него в предмет гордости, в символ щедрости и широты души. Нельзя попирать чужие святыни.

Из ковчега выпрыгнул сипс и скрылся в придорожных кустах – видимо, решил размяться. За ним с самым хмурым видом вылез Петя.

– Что случилось? – спросил я. Но тот только недовольно отмахнулся и пошёл рядом по обочине, что-то высматривая на земле. Найдя солидный валун, он взвалил его на плечи и пустился бегом вперёд. Пробежал метров двести, потом повернул назад. Когда Петя, не обращая на нас внимания, пробежал мимо ковчега, я понял, что с ним происходит: он же из Неутомимых, у парня начинается «ломка».

Так мы ехали ещё некоторое время: волы мерно шлёпали копытами, Петя носился взад-вперёд со своим булыжником, Аррутар шуршал в зарослях. Эту мирную идиллию внезапно прервали выскочившие из-за поворота шестеро всадников. Подгоняя своих риков истошными воплями, они во весь опор мчались на нас. Однако, как оказалось, нападать они не собирались. Не снижая скорости, всадники проскакали дальше, и я обратил внимание на их перекошенные испугом лица.

– Привольные! – крикнул один из них, проносясь мимо.

– Э-э-э… А не пора ли нам покушать? – с самым невинным видом предложил Бади. – Мне так кажется, в самый раз. Я тут полянку прелестную заприметил. Совсем недалеко, всего пару силей назад…

– Не стоит, Бади. Для завтрака уже поздно, для обеда – рано. Так что – вперёд!

– Как прикажет Светлый… – горестно вздохнул наш интендант.

За ближайшим поворотом нам открылась грустная картина грабежа небольшого каравана, состоящего из трёх ковчегов, похожих на наш, но несравненно более богатых. Судя по всему, здесь состоялась довольно жаркая стычка. На обочине, прикрытые куском холста, лежали два тела. Ещё один труп лежал поодаль: рядом с ним, глядя на всех исподлобья и никого не подпуская к хозяину, стоял осёдланный боевой рик. В нескольких местах оказывали помощь раненым. Разношёрстная толпа грабителей, весело галдя, потрошила багаж. Четверо пленников в одинаковой униформе печально сидели на траве под охраной арбалетчиков.

Тут один из привольных увидел нас и, засунув в рот два пальца, пронзительно свистнул. Гомон на мгновение стих, но тут же возобновился с удвоенной силой, когда ватага, обнаружив новую добычу, выхватила оружие и бросилась на наш ковчег. Они обступили остановившуюся повозку со всех сторон.

– Хотите жить – отдавайте всё, что есть! – сиплым фальцетом проорал один из разбойников, яростно размахивая чем-то похожим на турецкий ятаган.

– Да забери! – раздался в ответ громовой крик, и подбежавший Петя запустил в толпу свой валун, который разом смёл четырёх привольных. Разбойники хором ахнули, но тут же опомнились, всей толпой бросились на него, и началась драка: вооружённая толпа против безоружного Пети. Это надо было видеть! Дрался Петя красиво: учили Неутомимых хорошо. Противники отлетали от него, как бандарлоги от медведя Балу. Те из разбойников, которым удавалось после этого встать, вновь бросались на него, но вновь и вновь отлетали прочь.

– Держись, Петя, сейчас помогу! – крикнул я, спрыгивая с козел на землю.