Пряная штучка - Марина Ефиминюк

Едва я раскрыла дверь, чтобы впустить мужчину в тепло, как он простучал зубами:

– Мне надо заплатить извозчику.

На улице действительно стоял наемный экипаж.

– Ладно, – опешила я и вытащила из кармана несколько пенни. – Этого будет достаточно?

– Хватит, – отозвался Фред и мелкой рысцой поскакал обратно к кебу. Наконец он вернулся и, дрожа от холода, пояснил: – Я сбежал из лечебницы.

– В робе и больничных тапочках? – недоверчиво протянула я, когда заметила под одеялом полосатую пижаму.

– Я не нашел своего пальто, а уличная туфля была только одна, – пояснил он.

– А почему ты сбежал ко мне?

– Ты принесла снадобья, а потом ушла с таким лицом, как будто не планировала возвращаться. Я мучился весь день… – бормотал он с синими от холода губами. – И знаешь, что я понял?

– Что напрасно ел мясо на жесткой диете?

– Что я, кажется, влюбляюсь в тебя, Александра Колфилд!

Мгновением позже он отбросил одеяло и крепко прижал меня к груди. Совершенно ошарашенная, я со скрипом повернула голову, потому как не могла дышать, и заметила в дверях кухни Этана. В его лице читалось искреннее, невыносимое разочарование. Я сама не понимала, какого демона стояла посреди торгового зала и позволяла себя обнимать парню с холодными, влажными руками, который думал не головой, а пузом. Но, главное, на самом деле он совершенно мне не нравился. Прямо как цикорий с кардамоном.

Фреда пришлось возвращать в лечебницу. Уложила его в кровать, точно малого ребенка, накрыла одеялом. Судя по тому, что беглец начал кашлять, он подхватил лихорадку.

– Подумай над ответом, – попросил бледный как смерть красавчик.

Еще в кебе, когда в ледяном салоне стояло столь же ледяное молчание, мне следовало прямо сказать, что вряд ли у нас что-нибудь выйдет, но отчего-то не повернулся язык.

– Хорошо, – пообещала я и тут же разозлилась на собственную мягкотелость. – Больше не сбегай!

– Меня утром выписывают, – напомнил он. – Я загляну к тебе.

В лавку вернулась уже затемно, изрядно потратившись на извозчиков. Стаффи с Ирвином еще не появились, и из мстительности я подумывала запереть дверь на засов, чтобы гуляки остались ночевать на улице. Не зная способа, как унять клокотавший внутри гнев на саму себя, я принялась отдраивать кухню. В самый разгар генеральной уборки со второго этажа спустился мрачный и хмурый, как туча, Этан. Прислонившись к кухонному прилавку и сложив руки на груди, он следил за тем, как я терла щеткой раковину. Мощная широкоплечая фигура в темных одеждах подавляла.

– Что? – буркнула я.

– Решила принять?

– Не лезь в мои дела! – огрызнулась я и вдруг сорвалась: – Ничего я не решала! Он влетел в лавку как оглашенный, бросился обниматься. Я смутилась.

– Видел я, как ты таяла в объятиях старины Фреда.

– Он просто застал меня врасплох!

– Врасплох, говоришь? – глаза Этана нехорошо блеснули.

– Да!

Вдруг он сделал ко мне быстрый шаг, обнял лицо ладонями и прижался горячими губами к моим губам. Широко открытыми глазами я смотрела, как его лицо искажается, словно в странной муке. Он резко отступил и со злостью бросил:

– Я тоже застал тебя врасплох.

Он развернулся на каблуках и вышел из кухни с такой скоростью, словно ему в спину бросали раскаленные угли. Пол в торговом зале сотрясся от твердых сердитых шагов. С оглушительным грохотом перевернулась вешалка, когда мужчина сдернул с зубцов пальто. Тренькнул колокольчик на входной двери.

Этан ушел.

– Простите, Фред, но Алекса ушла на рынок, – Стаффи лгала, как профессиональный стряпчий и, наверное, дала бы фору самому Стэну Кроули, главному обманщику Питерборо.

На осенний праздник День независимости королевства обычно готовили пряные блюда и торговый зал «Штучки» почти никогда не пустовал. Мы едва успевали пополнять запасы смеси «Острая тыковка» для традиционного блюда – запеченной тыквы, фаршированной острым мясом. Присесть было некогда! Только я собралась сделать перерыв, пока в лавке наступило затишье, как появился Фред и вынудил меня затаиться на полу.

– Снова? – расстроился кавалер. – Я ее не видел с тех пор, как вышел из лечебницы. Она меня избегает, так ведь?

Ответ был очевиден, учитывая, что я сидела под прилавком и, чтобы не выдать себя, старалась дышать через раз.

– Да что вы такое говорите, господин Оутис? – покачала головой подруга. – Мы готовимся к ярмарке в Вайтберри, вот Алекса и носится по городу, как под хвост ужаленная. Еще День независимости на носу. Вы просто ее пока не очень хорошо знаете, но если она чем-то увлекается, то становится похожей на сумасшедшую. Мне кажется, она даже мыться перестала…

Сжав зубы, я со злостью ущипнула врушку за ногу, и Стаффи болезненно скривилась.

– Тогда передайте, что я заходил, – вздохнул Фред.

– Непременно. Счастливого пути, – пропела подруга, видимо, ему вслед, а когда на двери звякнул колокольчик, то объявила: – Вылезай.

Я вынырнула из-под прилавка, одернула платье и поправила выбившуюся прядь волос.

– Ты не можешь от него прятаться вечно, – забранилась она. – В следующий раз, когда он придет, я скажу, что ты сидишь под прилавком.

– Этот парень меня пугает. Я его почти отравила, а он мне признался в любви.

– Согласна, он и вправду чуточку похож на маньяка, – кивнула Стаффи, а потом со вздохом произнесла: – Ты бегаешь от красавчика, а мерзкий негодяй убежал от тебя. Хотела бы я знать, что случилось в лавке неделю назад.

– Ничего, – тут же насторожилась я.

На самом деле, я сама не отказалась бы узнать, что это было тем престранным вечером, но Этан не возвращался уже семь дней. Не то чтобы кто-то зачеркивал крестики в календаре (на самом деле зачеркивала), но без вечно смурного плотника в доме стало тихо и пусто.

– Из-за ничего люди из дома не сбегают, – справедливо заметила Стаффи. – Что-то ты темнишь, подруга…

Мы так заговорились, что не заметили, как в лавке появился новый визитер. Похоже, за неделю у меня выработался рефлекс на прятки с Фредом, и едва звякнул колокольчик, а от двери пахнуло холодом, как я, не глядя, нырнула под прилавок.

– Господин почтальон! – с издевательской интонацией протянула Стаффи, на месте визитера я бы приняла ехидство на свой счет. – Давно вы к нам не заходили.

Притворившись, будто у меня упала сережка, с умным видом я вылезла из-под прилавка и поздоровалась со стареньким седовласым почтальоном в фуражке. В руках он держал ящичек, перевязанный бечевкой и опечатанный красной сургучной печатью.

– Вам посылка, – объявил он и поставил ношу на прилавок. – Тяжеленькая.