Пряная штучка - Марина Ефиминюк

– Вполне, – моментально кивнула та.

– Превосходно.

Я развернулась и, печатая шаг, направилась на второй этаж. Хорошо, что шантажисты-театралы не видели моей веселой улыбки.

– И оставьте булочек с корицей! – крикнула я с лестницы. – Они чудесно пахнут!

Пьеса называлась «Как злая колдунья стащила магическую вывеску у работящих лесных эльфов». Театралы пришли в восторг. Особенно булочник Одли, ведь ему предстояло играть разлапистое дерево, а всем известно, деревья не разговаривают. Но мадам Понфле, выступавшая в роли режиссера, заявила, мол, дуб волшебный, и заставила беднягу выучить фразу: «Убирайся из леса, злая колдунья!»

Правда, во время репетиций, которые по непонятной мне причине проходили в «Пряной штучке», Одли забывал то нужное место, то правильную реплику. Время до праздника таяло, подобно белой изморози, покрывавшей по утрам подоконники, а я подозревала, что на сцене булочник онемеет. И неожиданно изобразит нормальный безмолвный дуб.

Прошло четырнадцать дней, а Этан так и не появился.

Я поймала себя на том, что все время смотрю сквозь витрину на улицу. Не остановится ли экипаж рядом с «Пряной штучкой»? Однако все кебы проезжали мимо.

– Вали из леса, злогиня! – раздался в торговом зале душераздирающий вопль. От ужаса я подпрыгнула на кровати и проснулась. Стаффи недовольно заворочалась рядом. За окном было еще темно. В камине почти прогорели поленья, и комната стремительно выстывала.

– Господин Дерево, если вы не перестанете ошибаться, то ваша роль достанется господину Кусту! – объявила недовольным, скрипящим голосом Понфле. Казалось, что театралы говорили не в торговом зале, а под дверью нашей спальни. Я нащупала под подушкой карманные часы, отщелкнула крышку и пригляделась к стрелкам.

– Шесть?! Кто их впустил в дом?

– Известно кто, – пробубнила Стаффи, – наш энтузиаст.

Казалось, что мне всего лишь приснилось, будто театралы разошлись в два часа ночи, после того как в лавку ворвался взбешенный муж Фанни. Но нет, скандал точно был.

– Чем «драконша» его подкупила? – проворчала я, стараясь поймать последние крохи сонной дремы. В День независимости все королевство обычно отсыпалось, и только в «Пряной штучке» полным ходом шла генеральная репетиция.

– Дала роль, – отозвалась Стаффи.

– Главную?

– Наиглавнейшую, – фыркнула подруга, поворачиваясь на спину. – Третьего эльфа. Он даже какую-то реплику произносит.

– Умри, злобная баба! – выкрикнуло Дерево, вернее, булочник Одли, его изображавший.

– Убирайся из леса, злая колдунья! – бабахнул ему в ответ хор голосов.

– Не понимаю, у них, что ли, семей нет? – разъярилась я. – Никому не надо тыкву мясом начинять?

– Скорее всего, они решили позавтракать у нас. Наверное, еще и семьи притащат. Ирвин четыре дня мясо мариновал. Утверждал, что жаркое будет таять во рту, но голос звучал неуверенно.

– Оно стухло, – убежденно заявила я.

– Проверим на резчике, раз плотник не вернулся, – мрачно предложила Стаффи. – Если что, аптекарь откачает.

– И как мы докатились до такой жизни?

– Не знаю, как ты докатилась, а меня бросили у алтаря, – напомнила подруга, взбивая подушку.

– Я сейчас говорила про себя и коня.

К слову, вопрос был насущный и мучил меня уже не первый день. Как мы с конем докатились до такой жизни? Ведь казалось: тихая провинция, никаких потрясений, открывай лавку и торгуй тихонечко перцем. Когда все пошло наперекосяк и в моем торговом зале пустил корни местный любительский театр?

Я ожидала, что завтрак выйдет многолюдным и нервным, но опасения не подтвердились. К тому времени, как за окном разыгралось прозрачно-желтое осеннее солнце, а мы со Стаффи спустились, «Дюжина драконов» разошлась по домам, чтобы провести традиционную праздничную трапезу в собственной, а не в нашей кухне.

Однако за неделю привыкшие к шумной толпе, прописавшейся в лавке, мы без аппетита ковыряли в тарелках. Кусок в горло не лез. Подмастерье волновался из-за выступления, Стаффи вдруг припомнила, что если бы «котик» не упрыгал в чащу, они сейчас грызли бы тыквенную мякоть в семейной норке, а я, поглядывая на пустой стул, как-то неожиданно ставший «местом Этана», теряла аппетит.

– Во сколько начинается конкурс? – спросила я.

– В двенадцать, – нервно сглотнул Ирвин.

Втроем мы посмотрели на часы, висевшие на стене и приколоченные сбежавшим плотником. Было начало одиннадцатого, дорога до мэрской площади занимала не больше десяти минут.

– Пойдем? – спросила я.

– Иначе Ирвин опоздает, – согласилась Стаффи.

Не сговариваясь, мы дружно встали из-за стола и начали собираться на праздник.

Подмастерье одевался долго, как девица. Изнывая от духоты, мы поджидали актера в натопленном торговом зале. Он явился в подозрительно закрытом пальто, из-под которого торчали худые, обтянутые плотными чулками ноги.

– Ирвин, – сдержанно кашлянула подруга, – ты забыл надеть брюки.

– Вовсе нет! Узрите, девы! – жестом маньяка распахнул он полы пальто.

Голых телес не нашлось, но подмастерье уже вошел в роль и облачился в костюм лесного эльфа. Короткий бархатный жакет, пышные панталоны до колен и плотные коричневые чулки (готова поспорить, что стащенные у Стаффи).

– Я с ним никуда не пойду, – спокойно заявила подруга.

– Он в образе, – зачарованно разглядывая худые икры, попыталась я защищать подмастерья.

Тут будущая звезда театральной сцены выставил ногу, вытянул руку и с одухотворенным лицом провыл:

– Где наша вывеска, братья?

Тот, кто по незнанию утверждал, будто талантливый человек талантлив во всем, никогда не сталкивался с превосходным продавцом пряностей Ирвином, изображавшим лесного эльфа.

– Давай сделаем вид, что мы его не знаем? – тут же предложила я.

– Разумно, – согласилась Стаффи и немедленно направилась к двери.

– Господин в коричневых чулках, вам запирать волшебное дерево! – выскочила я на солнечную улицу следом за подругой.

Оказалось, что праздничным утром дома не сиделось всему городу. Принаряженные, прибранные улицы кипели радостной круговертью. Торговцы уличной едой выкатили тележки. Было приятно обнаружить, что на большей части лотков стояли изящные баночки из «Пряной штучки». Горячие сосиски, рыбные пирожки и прочую вкуснотищу посыпали нашими ароматными приправами. Городские экипажи были украшены стягами с гербом королевства, а для театрального конкурса, очевидно, одного из главных развлечений в праздник, на мэрской площади за ночь раскинули огромный цирковой шатер.

На выступлении мы со Стаффи присутствовать не хотели, но из любопытства в шатер заглянули. В центре собрали сцену, перед ней выстроилась шеренга мягких стульев, похоже, вытащенных из коридоров мэрии. Судя по тому, что ряд был только один, сидячие места предназначались для важных гостей, а остальным предстояло следить за конкурсом стоя. Дальнюю часть шатра скрывали высокие деревянные ширмы. В «зрительном зале» пока немногочисленная публика говорила уважительным шепотом, но за кулисами явно было многолюдно, шумно и, по-видимому, суетливо.