Актеры затонувшего театра - Екатерина Островская

— Это правда, — подтвердил Скаудер. — Он потребовал у меня отчеты, а когда узнал, сколько Герберова с нас снимает, пришел в бешенство.

— Он и в поездку ее пригласил, чтобы выяснить отношения на своей территории, — объяснила Вера. — Но разговора не получилось. Софьин просто разорвал отчет, полученный от Гилберта Яновича, и швырнул Элеоноре в лицо. Она потом склеила его скотчем.

— Вот почему в Осло она попросила меня купить скотч, — понял Станислав Холмский. — Я скотч купил тогда, а Алексей Дмитриевич тот самый ножик.

— Так что послужило поводом для убийства? — вернул разговор в нужное русло Евдокимов.

— Мне кажется, он понимал, что проект, ради которого закупалось судно, под угрозой срыва. Мне удалось прочитать тексты его переговоров с человеком, у которого он попросил деньги, а тот, пообещав профинансировать, потребовал контрольного пакета, что обычно этот человек и делает. Нервы у Софьина сдали. Вы все помните, сколько он выпил накануне. Он пошел к Герберовой, а та посмеялась над ним и, очевидно, рассказала, кто сообщил его жене подробности об убийстве отца. Сказала, что Изабелла обратилась в следственный комитет с просьбой о новом расследовании в связи со вновь открывшимися обстоятельствами. На столе лежал нож, и Борис Борисович, находясь в гневе, ударил, очевидно, не соображая, чем это может обернуться. Посчитал, как мне кажется, что за сутки преступление не раскроют, а значит, не раскроют никогда.

— А кто на вас напал тогда в лифте? — спросил Борис Адамович Ручьев.

— Один человек по просьбе Бориса Борисовича. Вряд ли Софьин просил меня убивать. Скорее всего, он поручил тому человеку дать мне по башке, потому что я собираюсь якобы обвинить в этом убийстве, а соответственно, надолго упрятать за решетку абсолютно невиновного Федора Андреевича Волкова, против которого сфальсифицировала опять же якобы неопровержимую улику.

— Меня упрятать? — удивился Волков.

— Все так и было, — произнес Сергей Иртеньев, поднимаясь. — Все так и было. Это я напал. Простите меня, Вера Николаевна. Борис Борисович сказал, что Волкова посадят, что он будет вынужден закрыть театр. Но если Веру Николаевну на время вывести из строя, то она не успеет ничего сделать. А еще он пообещал нам с Алисой купить квартиру, если я соглашусь. Простите меня.

— Как ты мог? — воскликнула Алиса.

— У меня претензий нет, — сказала Вера. — Сергей очень аккуратно ударил, я жива и здорова, и даже не заикаюсь. Он попал под влияние Софьина и думал, что делает это на благо родного театра.

Все некоторое время молчали, осуждающе глядя на Сергея, наконец, Волков спросил, обращаясь ко всей труппе:

— Ну что, простим его, ребята? Раз у Веры нет претензий и она сама его простила…

Все решили простить, только Алиса заявила, что разберется дома сама.

— Ну вот и все, — подвела итог Вера Бережная.

— Как все? — не понял Евдокимов. — А улика-то где?

— Какая улика? — переспросила Вера. — Иван Васильевич, вы что, не поняли, что не было никакой улики? Я просто подумала, что, раз нож в теле оставлен, а не выброшен в окно, значит, на нем, скорее всего, нет никаких отпечатков. Но убийца наверняка не в перчатках приходил, а следовательно, воспользовался тем, что было под рукой. Скомканную салфетку увидела в унитазе и подумала, что это именно та самая салфетка. Просто угадала. А если бы не угадала, то мучились бы сейчас с тобою, пытаясь найти убийцу. Тем более что один молодой человек уже поспешил с признанием.

— Дураком был, — признался Стасик Холмский и засмеялся.

Таможенный и паспортный контроль прошли быстро. А что делать дальше, никто не знал. Утро едва проклюнулось. Город был накрыт мглой, и только на востоке едва проглядывала узкая розовая полоска. В Морском терминале артистов уже ждал автобус, на котором они должны были отправиться в столицу.

Напоследок все еще раз сфотографировались с Евдокимовым, хотя делали это уже не раз и на борту «Карибиен кап». Иван Васильевич уехал счастливый.

Потом все прощались с Верой, обнимали и звали в гости. Гибель Эскадры тоже долго мялся рядом. Потом подошел, поцеловал руку и отвел в сторону подальше ото всех.

— Если мне потребуется ваша помощь, не откажите? — с печалью в голосе спросил он.

— Помогу, чем смогу, — пообещала Вера. — Но, мне кажется, вас освободят от наказания. Вот только о грантах придется надолго забыть.

— Я понимаю. Теперь остается молиться, чтобы Танечка меня простила…

Хорошавина тоже подошла к Вере, обняла и проговорила:

— Я хочу, чтобы ты знала, что я не была его любовницей, просто когда мама мне прислала деньги на квартиру, хватило только на такую маленькую, старенькую, что и въезжать туда не хотелось. Борис Борисович обещал приехать, посмотреть и помочь чем-нибудь. Я согласилась. А он прибыл с огромными пакетами еды, с бутылками. Сапожки мне подарил, потому что зима началась, а у меня осенние уже разваливались. Заставлял меня выпить с ним… А потом…

— Я поняла, — остановила ее Вера.

— Потом он начал меня преследовать, говорил, что влюблен. А когда узнал о моей беременности, сам предложил сделать генетический анализ. Мне показалось даже, что он счастлив. Но он ото всех скрывал и мне приказывал тоже никому не говорить, от кого у меня ребенок. Да я и сама не хотела, чтобы про меня думали, будто я содержанка…

— Никто так не думает, — успокоила ее Вера. — Все же знают, какая ты на самом деле. Все любят тебя.

Автобус тронулся, и все махали Вере из своих окон. А она махала в ответ.

Автобус скрылся, и тогда Вера увидела автомобиль, возле которого стоял Петя Игнатьев. Она помахала старому приятелю и коллеге и поспешила к машине.

— Вера Николаевна! — вдруг окликнул ее кто-то.

Наперерез, не торопясь, шел мужчина лет сорока и, как принято говорить, неприметной наружности.

— Уделите мне пяток минут?

Вера кивнула и сделала знак Пете, который уже рванул ее спасать, что ничего страшного не происходит.

— Давайте в моей машине поговорим, — предложил незнакомец.

Она устроилась на заднем сиденье новенького черного «Ауди», а мужчина сел за руль.

— Вы уж нас простите, что съездили впустую. Но, к сожаленью, не все зависит от нас.

— С Володей все в порядке?

Мужчина кивнул.

— Жизни и здоровью его ничего не угрожает. Просто наши планы внезапно изменились. Мы хотели вывезти его оттуда. Подготовили документы. Вот даже встречу с вами пытались организовать. Но… — Мужчина замолчал и продолжил после паузы: — Вы же знаете, какую работу выполняет ваш муж. Так уж получилось, что, после того как ракета накрыла совещание главарей, американцы считали, что группировка полностью обезглавлена, что погибли все, в том числе и Абу Хафиз — именно под этим именем работал Володя. Слышали, вероятно, про такого человека, если интересовались событиями?