Актеры затонувшего театра - Екатерина Островская

— Я могу сказать вам, где есть правильные книги.

— Я знаю, — ответил Владимир. — Завтра я собираюсь туда после дневного намаза.

«Алжирец» попрощался и ушел. В окно Владимир видел, как он шел через двор, а ливанец, пробежав за ним метров пятнадцать, остановился и показал на спину уходящего пальцем. И тут же из палатки, где продавали шаурму, вышел человек в серой спортивной куртке и пошел следом.

«Алжирец» говорил о книгах, значит, встреча назначена в библиотеке при соборной мечети Стокгольма, которую построили на деньги шейха Зайда ибн Султана ан-Нахайана, вернее, перестроили здание старой электростанции.

Вечером Владимир пошел в душевую, оставил одежду перед кабинкой, а когда стал одеваться, обнаружил, что из карманов пропали все деньги. Он сказал об этом марокканцам, те дали сто евро и горсть монет по пять крон. Комнату его обыскивали тоже, но подарок, который Владимир приготовил для жены, не обнаружили.

От общежития до соборной мечети путь был неблизкий, но Владимир пошел пешком и поначалу не заметил слежки, как будто те, кто вел за ним наблюдение, знали, куда он направляется. Потом понял, что следят из автомобилей, то отпуская, то обгоняя, передавая друг другу. Сел в автобус, где ехали несколько молодых пареньков со школьными рюкзаками. Перед тем как выйти, один из мальчишек подошел и спросил:

— Чего тебе надо в нашей стране?

Владимир не ответил и посмотрел в окно.

Двери отворились, и, перед тем как убежать, паренек крикнул:

— Проваливай к себе домой, скотоложник!

Владимир вышел на улице Восточных Готов, по обеим сторонам улицы стояли храмы. С одной стороны — кирха Святой Екатерины, а напротив — соборная мечеть имени первого президента Объединенных Арабских Эмиратов. Рядом остановилась машина, из которой следили за ним. Но никто не вышел: идти в мечеть они не рискнули.

Сначала Владимир заглянул в спортивный зал и посмотрел, как тренируются мальчики. К нему подошел тренер, спросил, хочет ли он сюда привести своего сына.

— Хочу, — ответил Владимир. — Только сына пока нет.

— Аллах милостив.

В книжном магазине было почти пусто. Лишь две женщины в хиджабах стояли возле полок с детскими книгами. И в отделе исламской литературы были двое, один тут же отошел к дверям, а второй — немолодой, с седой бородой — перелистывал Коран.

Владимир подошел к нему.

— Истинный путь господний всегда прямой, — негромко произнес мужчина, не отвлекаясь от своего занятия.

— Нечестивых не направляет воля Аллаха.

Владимир взял книгу об исламской архитектуре. Начал листать, вложил внутрь сложенный вдвое блокнотный листок и вернул на полку.

— Вы давно прибыли? — спросил пожилой. — Как вам Стокгольм?

— Мне он неинтересен. Скучаю по семье. Хотел бы увидеть скорее.

— Господь пошлет вам скорую встречу, я надеюсь, — сказал пожилой. — Морские ворота большие.

Набережная, где находилась паромная пристань, называлась «Морские ворота».

Владимир не ответил, мужчина вернул Коран на полку и поднял глаза.

— Так вы уже осмотрели Стокгольм?

— Я был в старом городе.

Его собеседник взял с полки книгу об архитектуре, которую только что просматривал Владимир, и посмотрел на него еще раз.

— Очень хорошее издание Корана. В следующую пятницу после зухра[2] погуляйте в старом городе еще.

В книге лежал почти невесомый листок. Раз руководство пошло на такую встречу и на передачу инструкций, то, значит, не было убеждено, что здесь, в исламском книжном магазине при соборной мечети Стокгольма, нет контроля. Им виднее, конечно, но он рвался домой, рвался к Вере. Он сейчас сказал о семье. Ему посоветовали в следующую пятницу прийти к «Морским воротам». Прийти для чего? Его готовятся вывезти? Или хотят устроить встречу с женой? До следующей пятницы больше недели. Вряд ли его отправят домой. Но встреча с женой, конечно, большой подарок. И конечно, это будет встреча не как в фильме про Штирлица.

И вот пятница, он в старом городе, и его ведут. Скорее всего, сейчас будут брать. Удивительно, что они не сделали этого раньше. Владимир уже прошел мимо какого-то магазинчика, но вернулся и посмотрел на витрину, где были выставлены золотые изделия. Вошел внутрь, увидел молоденькую индианку и поздоровался. Девушка шагнула навстречу из-за прилавка и улыбнулась приветливо.

— Как вас зовут, биби[3]? — спросил он.

— Тара.

— Биби Тара Каур, мне очень нужны деньги. Но у меня нет ничего, кроме этого.

Владимир достал из кармана пакетик с камнем, который вез с собой из Африки.

— Это танзанит, я везу его в подарок жене. И хотел бы оставить у вас в залог, а потом приду и заберу.

Девушка покачала головой, отказывая.

— Что означает ваше имя, Тара? — спросил Владимир.

— Звезда или та, что спасает.

— Так спасите меня. Мне нужна помощь, чтобы уйти от несправедливости и насилия.

Девушка подошла к узкой двери, которая вела внутрь магазина, открыла ее и что-то сказала негромко. Через несколько мгновений оттуда вышел пожилой синкх в белой чалме, поздоровался с Владимиром и взял в руки камень.

— Где делали огранку? — спросил он.

— В Дар-эс-Саламе. У сикха, которого зовут Дилиторх-Сингх.

Мужчина кивнул и посмотрел на девушку, кивнул и снова посмотрел в лицо Владимира. Смотрел внимательно, словно пытался запомнить его.

— Я дам вам денег, но камень оставьте у себя. Брат моей жены не стал бы помогать плохому человеку.

— Он ваш родственник? — не поверил Владимир.

— Двоюродный брат моей жены Аджуни-Каур[4].

— Тогда передавайте ей привет от брата. Дилиторх говорил мне о ней. Она далеко сейчас?

— Далеко: она у Бога. Уже почти месяц.

— Простите, — Владимир посмотрел на белую чалму и вспомнил, что означает этот цвет.

Мужчина открыл кассу. Достал несколько банкнот и положил перед Владимиром.

— Пятнадцать тысяч.

— Пусть камень хранится у вас, — попросил Владимир. — Потому что я не знаю, что будет со мной через полчаса.

Сикх взял танзанит и снова посмотрел на него, держа против света.

— Очень хороший камень, совсем без дефектов. И гранить его было сложно: это слоистый минерал. Но Дилиторх-Сингх — большой мастер. Вы его еще увидите?