Танцор у гроба - Джеффри Дивер

Она снова поцеловала его. Еще крепче.

Поколебавшись, Райм ответил на ее поцелуй. Сакс нисколько не удивилась тому, что он знает толк в этом деле. После черных глаз его губы безукоризненной формы были первыми, на что она обратила внимание.

Вдруг Райм оторвался от нее.

— Нет, Сакс, не надо…

— Шш, молчи…

Засунув руку под одеяло, она начала трогать, гладить, тереть.

— Просто…

Что просто? Что у них может ничего не получиться?

Но все шло великолепно. Сакс ощутила, как естество Райма растет, откликаясь на прикосновение ее руки так, как это не снилось большинству самоуверенных кобелей, с которыми она имела связь.

Забравшись на Райма верхом, молодая женщина сбросила ногой простыню и одеяло и, нагнувшись, снова начала его целовать. О, как она мечтала о том, чтобы дать ему понять, что она видит в нем своего идеального мужчину. Лишенного каких-либо изъянов.

Сакс сняла заколку, роняя распущенные волосы ему на грудь. Наклонившись, она снова поцеловала его.

Райм ответил. Их губы слились вместе. Сладостный момент длился, казалось, бесконечно долго. Вдруг Райм тряхнул головой так резко, что Сакс испугалась неожиданного приступа дисрефлексии.

— Нет! — прошептал он.

Молодая женщина ожидала услышать игривость, страсть, в худшем случае, заигрывающее: «Пожалуй, это не слишком хорошая мысль…» Но в его голосе прозвучала слабость. Гулкая пустота резанула Сакс по сердцу. Скатившись на кровать, она прижала к груди подушку.

— Нет, Амелия. Извини. Нет.

Ее лицо горело от стыда. Сакс вдруг с ужасом вспомнила, сколько раз, оставшись наедине с мужчиной, неважно, другом или случайным знакомым, она сталкивалась с тем, что тот набрасывался на нее словно изголодавшийся подросток. И вот в таких случаях ее голос был полон тем же разочарованием, что прозвучало сейчас в голосе Райма.

Значит, вот кто она для него, наконец поняла Сакс. Помощник. Коллега по работе. Друг с большой буквы «Д».

— Извини, Сакс… Не могу. Возникнут осложнения…

Осложнения? Сакс не видела никаких осложнений, разумеется, за исключением того обстоятельства, что Райм ее не любит.

— Нет, это ты меня извини, — быстро пробормотала она. — Я вела себя глупо. Должно быть, перебрала виски. Ты же знаешь, меня от него быстро развозит.

— Сакс!

Натянув на лицо улыбку, она стала одеваться.

— Сакс, дай мне высказаться!

— Не надо.

Она не хотела больше слышать ни слова.

— Сакс…

— Мне пора домой. Постараюсь завтра утром вернуться пораньше.

— Я должен высказаться!

Но Райму так и не суждено было что-либо сказать, объясниться, принести извинения, сделать признание. Или прочесть нотацию.

Их прервал громкий настойчивый стук в дверь. Прежде чем Райм успел спросить, кто там, в спальню ворвался Лон Селитто.

Равнодушно взглянув на Сакс, он снова повернулся к Райму и объявил:

— Только что пришло сообщение от ребят Боу, дежуривших у двадцатого участка. Танцор был там, изучал место. Сукин сын клюнул на приманку! Мы возьмем его, Линкольн. На этот раз мы его непременно возьмем!

— Пару часов назад, — продолжал детектив, — парни из группы наружного наблюдения заметили белого мужчину, слоняющегося вокруг здания двадцатого участка. Судя по всему, изучающего подходы. Потом они засекли, как он разглядывает в бинокль расположенную во дворе бензоколонку.

— Где заправляются патрульные машины?

— Точно.

— За ним пробовали следить?

— Он исчез, прежде чем к нему успели приблизиться.

Райм отметил, как Сакс старается не привлекая внимания застегнуть верхнюю пуговицу блузки… Надо будет обязательно переговорить с ней о том, что произошло. Ему необходимо все ей объяснить. Но в свете сообщения Селитто этот разговор придется отложить.

— Дальше лучше. Полчаса назад поступило сообщение об угоне бензовоза компании «Роллинз Дистрибьютинг». Она занимается поставкой горючего мелким заправкам. Кто-то прорезал дыру в проволочном заборе. Охранник, услышав шум, пошел проверить, в чем дело. Его оглушили. Вдарили по башке так, что вышибли всю память. А потом этот тип смылся на одном из бензовозов.

— Заправку в полицейском участке снабжает компания «Роллинз»?

— Нет, но кто обратит на это внимание? Танцор подъезжает к участку на цистерне, охрана, не заподозрив ничего неладного, пропускает его внутрь, а дальше…

— А дальше бензовоз взрывается, — договорила за него Сакс.

Опешивший Селитто раскрыл рот.

— Я думал, он воспользуется машиной только для того, чтобы проникнуть на охраняемую территорию. Вы полагаете, он заложит в бензовоз бомбу?

Разозлившись на себя, Райм мрачно кивнул. Сакс права.

— Здесь Танцор нас перехитрил. Мне и в голову не приходило, что он такое придумает. Господи, если в том квартале рванет бензовоз… Обогащенная бомба?

— Не думаю, — ответил Райм. — Вряд ли у Танцора хватит времени на то, чтобы ее приготовить. Но ему достаточно будет лишь закрепить на стене цистерны небольшой фугасный заряд, и великолепная зажигательная бомба готова. Участок выгорит дотла. Необходимо срочно всех эвакуировать оттуда. Только тихо.

— Тихо, — пробормотал Селитто. — Легко сказать!

— В каком состоянии охранник с той стоянки? Говорить сможет?

— Может, но его ударили сзади. Он ничего не видел.

— Ладно, по крайней мере, мне нужна его одежда. Сакс! — молодая женщина встрепенулась. — Ты не могла бы съездить в больницу и привезти ее? Ты знаешь, как обращаться с вещами, чтобы не уничтожить улики. А потом поработай на автостоянке, откуда Танцор угнал бензовоз.

Ему было любопытно увидеть реакцию Сакс. Он бы не удивился, если бы она ушла, холодно улыбнувшись. Но по ее красивому лицу Райм прочел, что молодая женщина испытывает то же самое, что чувствует он сам: как ни странно, облегчение по доводу того, что вмешавшийся Танцор нарушил ход событий этого вечера, ведущих к катастрофе.

Наконец-то, наконец-то улыбка удачи, о чем так страстно мечтал Райм.

Амелия Сакс вернулась через час с полиэтиленовым пакетом, в котором лежали кусачки.

— Нашла их у дыры в заборе. Похоже, охранник застал Танцора врасплох, и тот их обронил.

— Да! — воскликнул Райм. — Насколько мне известно, он никогда не допускал таких ошибок. Возможно, он начинает становиться беспечным… Интересно, чем это вызвано?

Райм посмотрел на кусачки, мысленно моля бога о том, чтобы на них сохранились отпечатки пальцев.