Темный инквизитор для светлой академии - Алиса Ганова

— Только дураки не боятся.

— И верно. Но ты мне веришь?

Вопет посмотрел так пронзительно, что у Митара екнуло сердце, и после кивнул:

— Да.

— Тогда ждем курьера.

— А так он уже приходил! Требовал вас лично. Но вы болели, и он ушел, не дав посылки. Сказал, чтобы вы позже сами пришли.

Когда?! — встрепенулся Айтен

Вчера. Так вы, магистр, третий день болеете.

Тогда дай мне бумагу и стилос…

Инквизитор долго писал, задумчиво поглядывая на меня. Прищуривался, морщился, бормотал слова под нос, комкал бумагу и начинал сызнова. Изрядно извел листов, прежде чем довольно усмехнулся и начал переписывать начисто, но пером и левой рукой.

Сгорая от любопытства, я то и дело, проходя мимо письменного стола, косился и, не удержавшись, спросил:

— А чего вы делаете?

Магистр поднял голову, покачал головой, безмолвно выражая недовольство моей пытливостью, но объяснил:

— Пишу от твоего имени приглашение на встречу. Пока оно не отправлено, сбегай к себе и забери все нужные вещи, потому что до второго дня ты из моей комнаты никуда не выйдешь.

Я захлопал глазами и ошеломленно переспросил:

— Что? Совсем?!

— Совсем.

— А по нужде?

— Горшок найдем, — сурово отрезал он. — Для твоего же блага.

— Не хочу!

— Жить хочешь? Тогда горшок.

— Не буду!

— Тогда будешь терпеть до моего возвращения, а потом под моим надзором сходишь.

— Это унизительно! — возмутился я.

— Хорошо, есть другой вариант. Завтра как раз шестый день, и лекций нет. С утра посетишь библиотеку, наберешь нужных книг, потом соберешь вещи и будешь ждать меня. Ясно?

— Ас кем встреча-то?

— С той, кто может знать причину твоего беспамятства. Дэлинеей Сьези, — припечатал магистр.

— А что у нас с нею могло быть общего?

— Как раз узнаем.

— А она расскажет?

— Хитростью вызнаем…

Уже к полудню следующего дня я сидел в гостинице.

Трехэтажная, каменная и совсем не дешевая. И все бы хорошо, только толстый хозяин, показывая нам комнату, косился то на меня, то на инквизитора. Я выдержал его сальную, противную ухмылочку и попытался, как магистр, припечатать взглядом. Хозяин покраснел, потом посерел лицом, а потом даже снизил цену на комнату. Не знаю, мое ли пренебрежение повлияло на него так, или когда Митар снял куртку, и на его груди сверкнул инквизиторский медальон, но результат мне понравился.

Стараясь не показывать волнения, кинул свою сумку в углу и плюхнулся на кровать. Просторную, мягкую, пахнущую чистым бельем.

— А тут ничего!

— Рад, что тебе по душе. Потому что, уходя, запру тебя на ключ. До моего возвращения потерпишь, не маленький. — Я открыл было рот, чтобы возмутиться, но магистр отрезал. — Или горшок.

«Вот какой смысл ехать в гостиницу, если все равно дело закончилось горшком? — сердился я, стыдливо заталкивая приспособление ногой в чуланчик. — Если только ради приключения…»

Мне, лишенному памяти, было весьма интересно проехаться по улицам, кишащими крикливыми торговками, спесивыми деловыми снобами, нарядными дамами и их кавалерами, прогуливающимся по аллее. Няньки и женщины с детьми обходили лавки, закупая продукты и необходимое. Когда одна заверещала визгливым голосом на отпрыска:

— Оэр! Оэр! Веди себя достойно… — честное слово, даже мне захотелось стать достойнейшим, лишь бы сварливая тетка заткнулась. Я даже выпрямился, на что магистр улыбнулся.

Любые мелочи казались важными, занимательными. И не дома и помпезные витрины привлекали внимание, а лица, людские эмоции, голоса… И осенние цвета — все оттенки желтого, золотого, рыжего, белого… Красно-багровые деревья с редкими вкраплениями изумрудного, темная, влажная мостовая, зеркалящая серое небо. Розовато-сиреневые облака, легкая дымка, в которой витал запах выпечки, жареных колбасок, дамских духов, прелых листьев и еще неведомо чего. Только сейчас понял, как многого лишился с потерей памяти. Загрустил, но тут мы приехали, и в суматохе забыл о печали.

Магистр тем временем заказал обильный обед, с запасом, чтобы я не голодал, велел прогуляться в уборную. Когда же я вернулся, застал его за проверкой надежности оконной рамы.

— Думаете, она сможет залезть по стене? — не удержался от шутки, но хмурое, сосредоточенное лицо инквизитора отбило желание язвить.

— Колдовству не важно, где ты.

— А причем Дэлинея и колдовство? Разве вы смогли бы… — под давящим взглядом прикусил язык. — Простите. Просто все кажется таким странным, будто во сне.

— Лучше подготовиться, исходя из того, что враг силен. Не стоит недооценивать.

— А-а! — выдохнул я с облегчением. A-то пугает своей настороженностью и опасным врагом. Я не трус, но что-то боязно.

Начертив на раме и дверном косяке мелом какие-то символы и пообещав вернуться через три меры, Митар ушел, заперев меня в комнате.

Я огляделся. Чистенько, тепло. Взбитая, пышная подушка так и манила. И пахла свежо… Да какие учебники, когда после сытного перекуса клонит в сон?

Или я спал крепко, или он вернулся быстро, но когда очнулся, Айтен сидел за столом, чинно жевал кусок мяса и ехидно поглядывал на меня.

— Заснул… — смутился я, понимая, что должен был бы зубрить учебники, а не дрыхнуть, пока некоторые пытаются вернуть мне память, но Митар вместо упреков, похлопал по столу.

— Поел, поспал — теперь надо еще перекусить. A-то смотреть на тебя без жалости невозможно.

Не особо хотелось есть, но посидеть за столом за компанию не отказался.

— А вы и сами похудели.

— Ешь и поедем.

— Куда?

— На развалины.

И ехать никуда не хотелось, а тем более в это жуткое место, но…

— Ты же едешь со мной, — хлопнул магистр меня по плечу, помогая залезть на лошадь.

— Я не умею!

— Из деревни и не умеешь? — прищурился с усмешкой.

Стало стыдно за свое нытье, поэтому, стиснув зубы, сжал бока смирного мерина, и мы двинулись вперед.

Ехали неспешно, однако всю дорогу я чувствовал на себе прожигающий взгляд инквизитора.

— Что-то делаю не так? — спросил, когда, выехав за город, поравнялись.

— Хорошо держишься.

От похвалы я смутился. По правде, ехал, как мог. Не падал с лошади — уже хорошо.

Скоро показалось очертание горы, утопающей в сизой, плотной взвеси. И мне стало неуютно. То и дело поглядывал по сторонам дороги, вглядываясь в лесные обочины.