Безжалостный Орфей - Антон Чиж

Аполлон Григорьевич сразу поехал с Гривцовым в универсальный магазин Гвардейского экономического общества — первый супермаркет во всей империи, что возвышался над Большой Конюшенной улицей средневековым замком. Мужской отдел встретил стройными рядами пиджаков всех оттенков черного цвета. Величавый приказчик, с пенсне на носу, спросил, что господам угодно, таким почтительным тоном, словно мечтал узнать, не наследник ли трона затрапезного графства почтил своим визитом. Лебедев вытолкнул Колю, который как-то сразу присмирел и рассматривал грязь на ботинках задумчиво и в чем-то философски. Приказчику была поставлена трудная задача: превратить сопливое недоразумение в исключительно модного, хоть и юного джентльмена. С ног до головы.

Царственным жестом Гривцова пригласили в примерочную. Коля пошел как на эшафот, с гордо поднятой головой. И тут началось.

Младшие приказчики накинулись саранчой. Один натягивал рубашку, другой застегивал ворот, третий подтягивал штанину, а сам верховный приказчик разглаживал спинку. Погружение в мужскую моду далось нелегко. Коля так привык к своей растянутой сорочке и поношенному пиджачку, что задыхался, сопел и не мог головой повести в тугом воротничке. А тут еще на ноги нацепили тугие колодки в форме лаковых ботинок.

Занавес отдернули. Аполлон Григорьевич, от волнения и безделья сжевав всю коробку монпансье, только ахнул. Перед ним красовался стройный, модный и цветущий господин из высшего общества. Настоящий джентльмен, судя по костюму. Поверить в чудо мешала взъерошенная шевелюра и слегка безумный взгляд, которым юный лорд шарил по сторонам. Николя дергал головой, словно пытался заглянуть себе за спину.

— Пусть орел на себя полюбуется, — приказал Лебедев.

Слегка поддерживая с трудом идущее тело, приказчики подвели к зеркалу во весь рост. На всякий случай Коля зажмурился, наконец набрался смелости и открыл глаза. То, что увидел, было настолько прекрасно, что на мгновение он ослеп. Именно таким Коля представлял себя в сладких снах: на светских раутах после вручения ордена за поимку коварных злодеев или на торжественном приеме, где его — сыщика с всемирной славой, встречали рукоплескания. Коля понравился себе настолько, что еще немного — и повторил бы судьбу Нарцисса, влюбившись в собственное отражение.

Случиться трагедии не позволил Лебедев.

— Конечно, не первый сорт, фигурой не вышли, но для наших целей сойдет, — сказал он. — Ничего, годится, жених.[6]

Холодный душ пришелся кстати. Коля покраснел, хотя и так, кажется, вся кровь, что кипела в его юном организме, прилила к щекам.

— Зря смущаетесь, коллега. Вам теперь смущения не по карману. Как самочувствие? Пульс нормальный? Голова не кружится от успехов?

— Душно немного, — пожаловался Коля.

— Это с непривычки, скоро пройдет, — сказал Лебедев и обратился к кудеснику мужских костюмов: — Сколько видел всяких ловкачей, но ваше искусство неподражаемо. Заверните этого мальчишку, я покупаю. Также десяток сорочек, платки носовые, пальтишко со шляпой боевой, ну всякое такое, сами понимаете. Пару чемоданов получше, чтоб все это наследство затолкать. И отправьте… Давайте-ка в отель «Франция».

Приказчик величественно поклонился и отошел исполнять.

Лебедев отцепил золотые часы и закрепил их на Колиной жилетке. Снял перстень, потребовал безымянный палец и нацепил на него. Перстень был чуть великоват и заваливался. Завершающим штрихом воткнул брильянтовую булавку в галстук. Словно отец передавал сыну семейные реликвии. Томные приказчики умилились такому сугубо мужскому ритуалу.

— Царапину на часах обнаружу… — ласково сказал Лебедев, — уши вырву с корнем.

— Уф… — только и прохрипел юный лорд Гривцов.

— В целом — достойно. На вашем примере приходится поверить жулику Дарвину. Действительно, из макаки можно сделать человека… Отдаленно похожего на человека. Богатого, но человека.

— Ну все, я готов, — кое-как прохрипел Коля.

— Готов он! Видали! Нет, коллега, до кондиции еще далеко.

— Что еще-то?

— Стричься, что же еще!

Подойдя к кассе, Аполлон Григорьевич прикрыл кошелек. Чтобы любопытный юнец не заметил, во что обошлось его преображение. Для такого дела денег не жалко. Куда их еще девать? Не все же букеты дарить.

* * *

Настоящих охотников в Охотничьем клубе не видели давненько. И хоть стены здесь украшали трупы несчастных животных, которых убили, отрубили голову, набили стружкой и повесили со стеклянными глазами, настоящих героев лесов и прерий здесь не бывало. Вернее, их приглашали, как большую диковинку, слушали их лекции, запоминали приключения, чтобы потом пересказывать наивным барышням и дальним родственникам.

В обычный день в Охотничьем клубе собирались те, кому хочется убить не зверей, а время. Охотой на эту редкую птицу были заняты все, прибывавшие сюда с утра до ужина. В основном при помощи сигар, изрядной выпивки и раскатывания русской пирамиды. Против такого оружия ни один бы зверь не возражал. Впрочем, и время тоже. День в клубе пролетал так незаметно, что назавтра непременно хотелось вернуться. И так всю вечность. Как во сне.

Дух здесь царил гостеприимный, простой и веселый. В члены можно было попасть, заглянув на огонек. Если на госте была приличная одежда, от него пахло хорошими сигарами и коньяком, его немедленно принимали на испытательный срок. А уж если знакомый приводил — без всяких разговоров сразу в члены.

Распорядитель окинул гостя в строгом костюме доброжелательным взглядом и спросил, чего он желает. Молодой человек желал видеть полковника Милягина. Ему предложили пройти без всяких церемоний, но гость просил вызвать сюда. Что распорядитель выполнил с охотой и улыбкой. Какие все-таки славные порядки у этих охотников.

Массивные двери резного дуба выпустили добротного господина. Только выправка спины указала бывшего военного. Господин старался быть беззаботным, игриво крутя сигарой, но во взгляде его металась тревога. Он нервно озирался, словно ожидал, что из-за угла накинется тигр или чего похуже. Вместо дикого зверя к нему подошел улыбчивый юнец, как определил полковник, и, вздернув усы, сказал:

— Вам поклон от Ивана Васильевича.

Юноша выглядел чрезвычайно глупо и безопасно, так что Милягин только фыркнул:

— Поклон? От Основина? Ну, спасибо, конечно… Обратно ему передам, когда сегодня на обеде увижу. Два часа, наверное, потерпит без моего поклона. А вы кто будете?

Полковник игриво подмигнул: дескать, не желаете в ряды вольных охотников затесаться? Но глаза его были печальны, лицо покрывала серая маска, совсем не такая, как у покорителей прерий. Сам он казался напуганной птичкой, хоть ростом выше Родиона.

— Чиновник для особых поручений Ванзаров, — сказал юноша и добавил: — Сыскная полиция.