Большие девочки тоже делают глупости - Людмила Феррис

«Ну, этого мне только не хватало!» У Сони затряслись руки, и она начала набирать знакомый номер телефона.

— Папа, папочка!

Он всегда найдет выход из любой ситуации. Семья была под угрозой, и надо было ее спасать — цена не имела значения.

Каждый человек отличается от других чем-то особенным, только его характеризующим. Кто-то собирает марки, кто-то увлекается спортом, а кто-то любит болеть за футбол исключительно по телевизору.

Убитый Петр Кошкин пока казался Аванесову личностью неприметной, серой, ничем не выдающейся. Водитель, который позвонил в полицию, ссылался на бомжей, что подошли к машине и сказали про найденный труп. Руслан знал, что беседовать с жителями свалки — как воду решетом носить. Так оно и получилось. Три особи мужского пола, одетые в рванье, не проявляли речевого энтузиазма. Картина складывалась обычная: шли мимо и увидели, что лежит мужик.

— Может, вы что-то необычное заметили? Вы ведь люди внимательные.

— Он сразу мертвяк был. Кинули его здесь.

— Да, вчера его там не было, — подтвердил другой бродяга.

— Вы уверены? — уточнил Аванесов.

— Уверены, — почти хором ответили бездомные. — Мы каждый день по той дороге ходим. Не было там вчера трупа. Не было, точно, гражданин начальник.

Руслан и сам понимал, что Кошкина убили где-то в другом месте и вывезли труп на свалку.

— А может, слышали, что машина подъезжала, или видели машину?

Нет, никто ничего не видел, да и если попалась им на глаза машина, промолчат, связываться не станут, он эту публику знает. Аванесову надо знать, когда был убит мужчина, который, как оказалось, один в один похож на фоторобот преступника, засунувшего взрывное устройство в машину Анны Красновской. Пока эксперты «колдуют», он решил съездить к Кошкиным домой, надо еще оформить постановление на обыск квартиры. Еще сегодня днем, рассуждая с учительницей физики о законах механики, он никак не мог предполагать такого развития событий.

Татьяна Ивановна открыла дверь сразу, как будто ждала его.

— Что-нибудь случилось? Он жив?

Руслан всегда терялся, когда надо было сообщать родственникам о смерти. Тяжелое это дело. Но женщина, как ему показалось, была готова к самому худшему известию, и он опустил предисловие.

— Да. Ваш муж Петр Кошкин убит. Задушен. Его тело сегодня нашли на свалке. Это все, что я знаю, Татьяна Ивановна. Примите мои соболезнования. — Он сказал дежурную фразу, но как ее не сказать? Во-первых, он при исполнении, а во-вторых, что хорошего, если он приносит в дом такую страшную весть?

Женщина словно замерла, прислушиваясь, что происходит вокруг.

— Я знала, что этим кончится. Я чувствовала.

— Что же вы мне ничего не сказали при встрече, Татьяна Ивановна?

— Да нечего мне было говорить! Проходите. — Она махнула рукой в конец коридора. Он потоптался и подозрительно на нее посмотрел, ожидая, что женщина может заплакать и запричитать. Кошкина словно услышала его немой вопрос.

— Я все слезы уже выплакала. Не смотрите на меня жалостливо. Вы же пришли не за этим.

— Я пришел, чтобы прояснить обстоятельства гибели вашего мужа. — Руслан разозлился. Не нравится, что он смотрит жалостливо! Не поймешь этих женщин, радоваться ему, что ли?

— Расскажите, чем занимался ваш муж всю эту неделю.

— Ничем особенным не занимался. Он когда-то был хорошим сварщиком, но получил травму — ожог глаз. Руководство спустило производственную травму на тормозах, уговорило его бумаги подписать, премию выплатили. Он, дурачок, подумал, что они его и дальше держать на работе будут.

— А они и не подумали?

— Конечно, нет. Нынче ведь капитализм, и человек человеку совсем не брат, друг и товарищ. Тем более собственниками треста стали молодые мальчики, которым надо денег, сразу и много.

— Вашего мужа сократили?

— Именно так. Да, собственно, я ему сразу предлагала работу искать — сторожем в нашу школу, например. А он, ну патриот трестовский, говорит, не могу от ребят уйти, у меня там ученики. Я за них отвечаю. Ну а когда о сокращении узнал, почернел весь, целыми днями сначала молча лежал, к стенке отвернувшись, а потом пить начал.

— Сильно начал? — уточнил Аванесов.

— Сильно. Я вам соврала, когда сказала, что он пил последние два дня. Он и раньше любил к бутылке приложиться, а нынче удержу не стало. В школу ухожу — он еще пьяный, с уроков возвращаюсь — уже пьяный. Сколько я его просила, плакала — все без толку. Как подменили человека.

— А на что пил-то?

— На последние, что у него были. А когда деньги закончились, злой стал, грубый, денег у меня требовал, угрожал.

— А как угрожал? — Руслану нужны были детали, чтобы составить полный портрет Кошкина.

— Так и угрожал — шею обещал свернуть.

— И все-таки, Татьяна Ивановна, какие отношения связывали вашего мужа и вашего брата? Мне это очень важно.

— Ну, они всегда находили общий язык, пили вместе, о чем-то мужском говорили.

— Мог ваш брат без вашего ведома встретиться с Петром?

— Да кто же меня спрашивать будет! Если Васька ему позвонил, то он был бы рад-радехонек. От скуки дома изнывал.

— А сотовый телефон вашего супруга где?

— Да пропил он его, продал за копейки. А номер запишите, у меня сохранился. Вы знаете, — она оживилась, — недели две назад я пришла из школы, а он не так сильно пьян, слегка навеселе. Радостный такой был, в приподнятом настроении, говорит, скоро работа у меня будет. Денег много обещали отвалить. Я обрадовалась, начала расспрашивать, что да как, но он ответил, что это не мое дело. Устала я от его пьяных скандалов, честное слово, мне же не восемнадцать, хочу жить спокойно. Вот и поживу.

— То есть он нашел работу?

— Не знаю, он все последующие дни так пьяный на диване и пролежал, только однажды я видела, что кто-то был у нас дома, — стояли два стакана. Спрашивать не стала, чтобы не орал опять, да и какая мне разница, с кем он из дружков пил? А что, это Васька мог быть?

— Не знаю, — честно ответил Аванесов. — Василий Охрин в это время находился в городе, его следы замечены около места преступления. Найти мы его пока не можем. Может, вы подумаете все-таки, Татьяна Ивановна, где нам его отыскать?

— Не знаю, я не соврала вам, правда не знаю. Наверное, это Васька был. Он всегда хлебные корочки так надкусывает, разламывает и на столе оставляет — дурацкая привычка. Я надкусанный хлеб видела, но не подумала, что это он мог быть. Как мне это сразу в голову не пришло!

— В общем, однажды вы поняли, что у мужа был собутыльник. А когда он исчез?