Братишка - Владимир Поселягин

Вот так собравшись, оставив тело мёртвого немца на месте, я двинул дальше. В дальнейшем мой путь особых изменений с планами не потерпел. Преодолел два лесных глубоких оврага, обнаружил следы лыж двухдневной давности, не позже, два дня назад снег шёл, засыпал бы, видимо тоже охотник тут бродил. Потом реку прошёл по замёрзшему руслу, километров десять по полю, и роща. К тому моменту давно стемнело, но как бы то ни было, к девяти часам вечера я был на месте, у небольшого городка под названием Солнечногорск. Именно в нем, по словам раненого, и находился штаб нужной мне дивизии. Два дня назад точно был, а сейчас нужно узнать на месте.

Я сильно устал, да и собаки тоже были на пределе, но мы упорно шли вперёд, выбравшись на дорогу, тут было легче, пошли напрямую. На въезде в город, а с наступлением темноты движение только усилилось, меня остановил пост.

— Штаб мотострелковой дивизии? — удивился командир поста, в звании старшего сержанта. — А зачем он тебе?

— Отец служит в комендантской роте, полгода не виделись, встретиться хочу. Два дня назад тут были, мне раненый сказал, он из этой дивизий. Надеюсь, они не ушли?

— Нет, тут ещё были, — успокоил тот меня, после чего задумчиво почесал затылок, перекинув автомат сбоку на грудь. — Как бы тебе объяснить, где они? Тут частей, особенно тыловых, куча, ошибиться не трудно, да ещё комендантский час, быстро отловят.

— Обойду.

— Ну смотри. Значит так, по центральной улице идёшь до памятника Ленину. Там площадь будет, две воронки с краю, и батарея зениток, не ошибёшься. Вторая улица направо и метров через триста будет большой двухэтажный особняк. Там раньше госпиталь был, но его уже эвакуировали. Там и спросишь. Если заблудишься, тоже спросишь.

— Спасибо.

— Удачи.

Свистнув псов, они вокруг меня лежали, отдыхали, переводя дыхание, я двинул прямо так по улице. До самой площади шёл, и прямо на ней, пока я искал справа нужную улицу, меня патруль тормознул.

— Отец в комендантской роте служит? — уточнил сержант, старший патруля. — А кто он? Я всех в роте знаю, мы сами из её состава, третий взвод.

— Поляков, Кондрат Гаврилович.

— Да ладно? Старшина наш? Ты его сын, Сашка который? — восторженно воскликнул тот и осветил лицо, заставив меня зажмурится. — Ну точно ты, по фото помню из газет. То-то я слышу голос знакомый. У меня отличный музыкальный слух, по радио голос, конечно, изменён, но я различаю. Идём, мы тебя сами проводим.

Оба бойца из патруля, поправив винтовки на плече, старясь от нас не отставая, двинули следом. Причём один мои лыжи и палки понёс, а второй стал санки тянуть. Сержант представившись, Васильев его фамилия, рассказывал, как проходила передислокация, ну и боёв коснулись.

— Во, видишь у меня автомат? — продемонстрировал тот висевший на груди «ППШ». — Поляковского завода. Тут на прикладе эмблема есть, с номером завода. Он конечно не Поляковский, просто номерной, но все его называют именно Поляковским, на твои деньги отстроен. Они у нас пока редкие, в дивизии всего штук сорок, у твоего отца есть, а так с другого завода идут, выпуск только начался, но я его берегу. Мне уже предлагали этот автомат сменять, сразу на три других. Отказался, представляешь?

Вот так общаясь, мы дошли до зданий, где располагался штаб дивизии, тут машины стояли, на перекрёстке две зенитки, а потом к строению, где квартировали два взвода из трёх ну и сам ротный старшина Поляков. Пока шли, всем часовым, что нас окликали, сержант успевал объяснить, кого и куда ведёт, вызывая возгласы удивления. Меня осторожно, чтобы бойцов не разбудить, лишь дежурный не спал, у него керосиновая лампа горела, завели в казарму. Потом дежурный сбегал и вернулся с сонным отцом, тот только галифе успел натянуть, а так в казарме было вполне тепло. Ох и облапал тот меня что медведь, обнимая.

— А про награду, почему не отписался? — прямо спросил я, когда он отстранился чтобы рассмотреть меня. — Мне уже всё о твоём подвиге расписали. В красках.

Тут я не солгал, живописали мне подвиги отца очень даже хорошо. Все те двадцать минут, что мы шли с патрулём к казармам, сержант описывал, как проходил боевой путь их дивизии и помянул естественно отца. Где-то в конце июля дивизия попала в окружение с другими частями, отец тогда всего две недели как вступил в старшинскую должность в одном из мотострелковых полков, в линейной роте служил, осваиваясь. Когда немцы замкнули колечко вокруг советских войск, и наши решили пробивать коридор, именно отец вызвался найти слабое место. Его кроме всех прочих так же отправили в разведку. И отец нашёл, более того немцев там не было, деревня стоявшая между лесным озером и болотом немцами и не пахла, жители сказали что их и не видели. Колечко оказалось неплотным. И вот через леса по узким дорогам, где проходили в основном телеги, не только дивизия вся выскользнула из колечка, прихватив почти всю технику и вооружение, но и большинство других частей. Даже смогли вытащить тяжёлый гаубичный дивизион. Их одного окружения, дивизия почти сразу попала в другое. Так же он предотвратил при прорыве, отчаянную попытку атаки немцами штаба дивизии, и отец из противотанковой пушки подбил два танка, бронетранспортёр и мотоцикл. Стрелял сам, в одиночку, расчёт к тому моменту лежал вокруг убитый. В общем, после выхода к нашим, а дивизия почти неделю находилась в тылу у немцев, отца представили к ордену «Красного Знамени», но награду зарубили, и комдив своей властью наградил того медалью «За Отвагу». Эта медаль у бойцов очень высоко ценилась.

— Как ты меня нашёл? — спросил батя.

— Боец один ранен был при налете вовремя передислокации, в госпиталь попал, где я концерты даю. Попросил медсестру меня привести, когда узнал, что я выступаю в холле, он неходячий был, и рассказал.

— Кто такой, я его знаю? — нахмурился тот.

— Казанцев, из роты связи.

— Нет, не слышал, может, в лицо знаю. Ладно, давай ко мне в подсобку. Устал?

— Еле дошёл, думал, не дотянул. У меня на улице лайки и грузовые охотничьи санки. Кроме этого я в лесу труп немецкого лётчика нашёл недельной давности. Нужно документы, планшет с картой и оружие кому-нибудь сдать.

— Сейчас всё организуем.

Отец действительно всё быстро сделал. Пришедший дежурный по штабу принял вещи и оружие немца, я лишь зажигалку и портсигар сохранил. Немца не я убил и права на эти трофеи не имею, поэтому с такой лёгкостью и отдал, ну а то что парашют и портсигар зажал, так это за работу, ведь принёс всё, можно сказать на себе вынес. Так как по штабу был отбой, ночь, меня разместили с отцом. У него, кстати, как и у ротного была отдельная комната, спал тот на матрасе прямо на полу. Ничего, и санки сюда же затащили, поставив стоймя, и лайки у порога легли. А уж как они долго прыгали вокруг бати, узнали, кто их с младенчества выхаживал. Я ещё тогда возмутился, делали вид что устали, ложились на снег, и когда я далеко уходил, догоняли и повторяли, а тут такие кульбиты показывали.

— Саш, а ведь Белка понесла, — сказал батя, присев и лаская псов.