В стране бескрылых - Анна Соло

Но главное известие заключалось в том, что крылатые не отпустят девушку к людям до тех пор, пока им не будет возвращён живым и невредимым их сородич, захваченный в плен людьми.

Выслушав мага, какой-то миг Милослав даже размышлял шутки ради, не предоставить ли Красу её собственной судьбе, однако пришёл к заключению, что это было бы жестоко по отношению к ухокрылам. Поэтому, отдав своим людям распоряжение готовиться к новой поездке, он поручил господину дэль Ари донести до предводителя крылатых, что для исполнения их требования придётся проследовать в другую крепость. Всего пол склянки диких воплей с размахиванием крыльями — и крылатые согласились освободить Рискайскую крепостицу. Правда, лететь куда-либо они наотрез отказались, опасаясь обмана со стороны людей, и потому княжий поезд должен был проследовать в Ольховец вместе с ними.

Пока княжьи люди собирались в дорогу сами и готовили лошадей, ухокрылы ждали их, расположившись на привратной площади. Однако в посаде жили тормалы, и многие, будучи выходцами из Дикого леса, видели в ухокрылах добычу либо смертельных врагов. Во избежание безобразий княжич приказал оцепить площадь, закрыв проход на неё со всех сторон вплоть до отбытия его поезда в Ольховец.

Не даром тормальская пословица гласит, что незваные гости ходят гуртом. Мало было одной Красы, не успев тронуться в путь, княжич получил известие, что в посад ломится его вздорный брат Благослав, вечно тянущий за собой хвост из дурных слухов и беспорядков. В этот раз он заявился из Торма, притащив с собою вооружённого до зубов горца и полумёртвого мага с сомнительной репутацией. Избежать встречи с ними не удалось: гарнизонный целитель распорядился нести раненого в перевязочную, и добровольными носильщиками, конечно же, вызвались Благослав и его горец. Кстати, при личном знакомстве выяснилось, что это не какой-нибудь гридский абрек**, а единственный сын амира Кравотыни.

Естественно, братец Благ пожелал ехать домой вместе с поездом, и безусловно, он тут же завалился спать в возке Милослава, заняв там всё свободное место и отравив воздух крепкой вонью застарелого пота. В отличие от Благослава, амираэн оказался человеком воспитанным, он навязываться не стал, просто пристроился к поезду и ехал вместе со стражей на своём мелком вороном иноходце. Но, как видно, скитания в Торме вымотали и его: очень скоро парень крепко заснул на ходу, рискуя свалиться под копыта. Заметив это, Милослав велел снять его с седла и уложить в одну из повозок.

Раненого мага Меридин попросил тоже взять с собой, объяснив это желанием лично проследить за его выздоровлением. К добру или к худу, тот так и не пришёл в себя, и его тоже погрузили в повозку. Рядом с ним разместили завёрнутую в сеть Красу. Теперь она спала, нежно обняв своего непутёвого мужа, и сон их сторожил ухокрылий вождь. И весь этот передвижной зверинец неторопливо двигался по тракту, чтобы вскорости обрадовать своим появлением всех ольховецких зевак.

— Мерридин, — тихо позвал княжич своего советника, — раз уж эти... гм… создания ночи и впрямь разумны, почему никто до сих пор не заключил с ними союз? Крылатые воины могли бы стать весьма грозной силой на службе у правителя, который сумел склонить их на свою сторону.

— Пусть вас не обманывает их грозный вид, — ответил старый маг, до этого безмолвно ехавший рядом. — Крылатые не способны служить. Они вспыльчивы, свободолюбивы и не переносят принуждения. К тому же разговоры с ними — опасное дело. Полагаю, лишь крайняя нужда заставила господина Нортвуда прибегнуть к помощи столь ненадёжных существ. Хотел бы я узнать, для чего он сделал это.

Милослав едва заметно улыбнулся.

— Так вот зачем мы тащим его с собой вместо того, чтобы оставить в гарнизонном лазарете? А я уж было подумал, что ты не чужд милосердия.

— Не чужд я и любопытства. Полотно вероятностей нынче складывается в весьма необычный узор… И жизнь целителя Нортвуда вплетена в него яркой нитью.

— По правде говоря, я не уверен, что он очнётся. Раны выглядят скверно даже после того, как гарнизонный целитель их закрыл.

Теперь настала очередь улыбаться старому магу.

— Пути силы прихотливы. Многое в этом мире выглядит не тем, чем является. Однако не будем торопиться, желая до срока узнать ответы на все вопросы: пусть сперва подадут обед, а потом кальян.

В то же самое время в Ольховце князь Радогост имел весьма любопытную беседу с магом из собственной охраны, господином Гардемиром. Явившись в приёмную князя с докладом, тот замер на пороге безмолвной тенью. Заметив его, князь кивнул на кресло против себя:.

— Проходи, Гардемир, садись. Если у тебя плохие новости, узнать мне их всё равно придётся, так что не будем растягивать ожидание. Где Адалет?

— Он сей миг находится в храме, и пребывает не в том состоянии, чтобы причинить кому-либо беспокойство.

— Что ты с ним сделал?

— Почти ничего: дал успокоительное и оставил наедине с Небесными Помощниками. Надеюсь, завтра ему станет лучше. Но дело вовсе не в нём.

— Сядь ради Маэля, не маячь в дверях, — перебил его Радогост. — И рассказывай уже, рассказывай. Что это была за выходка с подарком?

Гардемир опустился на край кресла и положил на стол перед собой Адалетову брошь. Камень в ней погас, почернел и утратил прозрачность, превратившись из благородного лала в плеонаст***.

— Амир сказал вашей дочери правду, эта вещь, действительно, является важным талисманом его семьи. Но кое о чём он предпочёл умолчать: в этот раз хранительницей артефакта непременно должна была сделаться девушка с даром силы.

— Здесь какая-то ошибка. Моя дочь никогда не отличалась способностями в силе, и едва ли они могли внезапно прорезаться накануне свадьбы.

— Проявите терпение, мой князь, вскоре вы всё поймёте. Знакома ли вам история возникновения Кравотынского амирата?

— В общих чертах.

— Тогда вы, несомненно, помните, что первым правителем этой страны был Ахлиддин, единственный амир Тивердыни, нарушивший клятву верности своему каану. Светские хроники говорят, что после покушения на каана приближённые Ахлиддина возмутились таким бесчинством и выгнали амира вместе с семьёй, приспешниками и слугами вон из земли Тивера. Изгнанники пересекли Дикое поле и после долгих скитаний нашли себе пристанище в закатной части Грид. Места эти, прежде никому не интересные, внезапно оказались сокровищницей гор: поселенцы открыли в них богатейшие залежи золота, самоцветов и железной руды.

Храмовые книги несколько щедрее на подробности. В них упоминается, что амир Ахлиддин, покидая родину, увёз с собой весьма ценную вещь: