Крейг Кеннеди - Артур Б. Рив

тех приборов, которые регистрируют интенсивность мельчайших электрических токов. Насколько я мог разглядеть, в данном случае гальванометр был устроен так, что его действие поворачивало то в одну, то в другую сторону маленькое вогнутое зеркало, подвешенное к раме, которая покоилась на столе. Прямо перед ним горел электрический свет, и отражение света отражалось в зеркале и фокусировалось его вогнутостью в точке с одной стороны от света. На обратной стороне была длинная полоска матового стекла и наконечник стрелы, к которому была прикреплена ручка, которая касалась рулона бумаги.

На большом столе в самой библиотеке Кеннеди установил в центре поперечную дощатую перегородку, достаточно высокую, чтобы два сидящих человека могли видеть лица друг друга и разговаривать через нее, но не могли видеть рук друг друга. С одной стороны перегородки находились два металлических купола, которые были прикреплены к доске, установленной на столе. С другой стороны, в дополнение к пространству, на котором он мог писать, Кеннеди устроил нечто похожее на один из этих новых миниатюрных киноаппаратов, работающих на электричестве. Действительно, я чувствовал, что это должно быть так, потому что прямо перед ним на стене, на виду у любого, кто сидел по ту сторону стола с металлическими куполами, висел большой белый лист.

Время для эксперимента, какова бы ни была его природа, наконец-то настало, и доктор Гатри представил нас мистеру и миссис Уиллоуби как специалистов, которых он с большим трудом убедил приехать из Нью-Йорка. Мистера Уиллоуби попросили остаться снаружи до окончания испытаний. Миссис Уиллоуби казалась совершенно спокойной, когда приветствовала нас, и с любопытством смотрела на принадлежности, которые Кеннеди установил в ее библиотеке. Кеннеди, который вносил последние штрихи, говорил тихим голосом, чтобы успокоить ее.

– Садитесь здесь, пожалуйста, миссис Уиллоуби, и положите руки на эти два медных купола – вот, вот и все. Это всего лишь небольшое мероприятие, чтобы проверить ваше нервное состояние. Доктор Гатри, который понимает это, займет свое место снаружи в музыкальной комнате за тем другим столом. Уолтер, просто выключи свет, пожалуйста.

– Миссис Уиллоуби, я могу сказать, что при тестировании, скажем, памяти мы, психологи, недавно разработали два теста: тест на события, в котором что-то происходит на глазах у человека, а затем его просят описать это, и тест на изображение, где изображение показывается в течение определенного промежутка времени, после чего пациента также просят описать, что было на картинке. Я попытался объединить эти две идеи с помощью машины для создания движущихся изображений, которую вы видите здесь. Я собираюсь показать три катушки фильмов.

Насколько я мог разглядеть, Кеннеди включил свет в фонаре на своей стороне стола. Пока он работал над машиной, которая в настоящее время отвлекала внимание миссис Уиллоуби от нее самой, он задавал ей ряд вопросов. Со своего места я мог видеть, что при свете аппарата он записывал как вопросы, так и ответы, а также время, зарегистрированное секундомером до пятой доли секунды. Миссис Уиллоуби не могла видеть, что он делал под предлогом работы над своим маленьким киноаппаратом.

Наконец-то он закончил допрос. Внезапно, без всякого предупреждения, на листе заиграла картинка. Должен сказать, что я сам был поражен. На ней был изображен ювелирный прилавок в Тримбл, и я мог видеть саму миссис Уиллоуби, оживленно беседующую с одним из продавцов. Я пристально вгляделся, разделяя свое внимание между фотографией и женщиной. Но, насколько я мог видеть, в этом первом фильме не было ничего, что изобличало бы их обоих.

Кеннеди начал со второго, не останавливаясь. Это было практически то же самое, что и первое, только снятое под другим углом.

Он едва пробежал половину, когда доктор Гатри открыл дверь.

– Я думаю, что миссис Уиллоуби, должно быть, убрала руки с металлических куполов, – заметил он. – Я не могу получить здесь никаких записей.

Я повернулся, когда он открыл дверь, и теперь мельком увидел миссис Уиллоуби, стоявшую, крепко прижав руки к голове, как будто она разрывалась, и покачивающуюся, как будто она вот-вот упадет в обморок. Я не знаю, что показывал фильм в этот момент, потому что Кеннеди быстрым движением выключил его и подскочил к ней.

– Ну вот, этого достаточно, миссис Уиллоуби. Я вижу, что вам нехорошо, – успокоил он. – Доктор, немного чего-нибудь, чтобы успокоить ее нервы. Я думаю, что мы можем завершить нашу работу, просто сравнив заметки. Позови мистера Уиллоуби, Уолтер. Сэр, если вы возьмете на себя заботу о своей жене и, возможно, прогуляетесь с ней пару минут на свежем воздухе, я думаю, мы сможем сказать вам через несколько минут, серьезно ли ее состояние или нет.

Миссис Уиллоуби была на грани истерики, когда муж помог ей выйти из комнаты. Едва дверь закрылась, как Кеннеди распахнул окно и, казалось, поманил в темноту. Словно из ниоткуда, выскочили Доннелли и Бентли.

Доктор Гатри вернулся из музыкальной комнаты с листом бумаги, на котором в разных местах была нарисована длинная неровная кривая, на которой были поспешно написаны заметки на полях.

Кеннеди с присущим ему пылом бросился прямо в гущу событий.

– Вы помните, – начал он, – что, похоже, никто не знал, кто именно взял драгоценности в обоих случаях, о которых вы сообщили в первый раз? Видеть – значит верить – старая поговорка, но перед лицом таких сообщений, которые вы, детективы, собрали, она справедливо теряет свою силу. И вы тоже не были виноваты, потому что современная психология экспериментально доказывает, что люди не видят и доли того, во что они уверенно верят, что видят. Например, мой друг, профессор западного университета, проводил эксперименты с десятками людей и не нашел никого, кто мог бы дать абсолютно точное описание того, что он видел, даже в прямых показаниях; в то время как под влиянием вопросов, особенно если они вообще были ведущими, все свидетели показали значительные неточности в одной или нескольких деталях, хотя они находились в более выгодном положении для представления отчетов, чем ваши клерки, которые не были подготовлены. Действительно, меня часто удивляет, что свидетели обычных событий, которых вызывают в суд, чтобы рассказать о том, что они видели по прошествии значительного промежутка времени, так же точны, как и они, учитывая вопросы, которые они часто задают заинтересованным сторонам, соседям и друзьям, и часто высказывают предвзятую репетицию события. Суд просит свидетеля говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды. Как он может? На самом деле, я часто удивляюсь, что существует такое сходство между показаниями и фактическими событиями дела! Но у меня здесь есть маленький свидетель, который никогда не лжет, и, памятуя