Дефект плацебо - МК. Милтон

Немею. Тупо смотрю вперёд. Там действительно стоит машина, от чего до жути становится страшно.

— Это не займет много времени, — продолжает убеждать он.

Король. Именно так его называл Леон. Не знаю как поступить. Понятия не имею что делать. Одно знаю, бежать бессмысленно.

Кладу трубку и покорно двигаюсь к машине. Открываю заднюю дверь, порчу влажной одеждой шикарный салон. Водитель безмолвно трогается. Аккуратно огибает двор, выезжает на проезжую часть.

Стараюсь мыслить холодно, но паника вскипает внутри. Едем достаточно долго. То и дело замираем в пробках. За рулём не я, но ожидание гложет. Перебираемся на Петроградскую сторону, движемся вдоль реки. Сильный туман и чернильное небо смазывают линию горизонта. Водитель выходит из машины, открывает для меня дверь. Догадываюсь куда мы приехали, когда оказываюсь на улице. Трёхмачтовый парусник — копия голландского флейта, возвышается над водой. «Летучий Голландец», ресторанный комплекс и одна из достопримечательностей города. Много раз любовалась им, есть даже фотографии, но внутри оказаться не планировала.

Изысканный интерьер вместе с роскошной панорамой не может не восхищать. Водитель проводит меня до самого зала. В детстве я особенно увлекалась мифами и легендами. И вот один из них гласил о том, что «Летучему Голландцу» не суждено причалить к берегу, а встреча с ним предвещает беду.

Вспоминаю об этом весьма некстати. Водитель растворяется в воздухе, когда приводит меня к своему хозяину. Король поднимается с дивана. Помогает мне избавиться от верхней одежды. Проявляет галантность, а чувство что кожу живьём сдирает. Выглядит намного лучше чем при нашей первой встрече, но все равно не вписывается в окружающий интерьер. Не соответствует обществу, которое занимает другие столики. На нем синяя толстовка с объемным капюшоном, спортивные штаны и кроссовки. Выглядит так, словно вернулся с пробежки. Так не ходят в рестораны, это претит морали, но черт возьми, не могу не признать того, что он держится так, будто облачён во фрак. Картина не вяжется. Режет границы. Его пустой взгляд побеждает в зрительной атаке. Опускаю ресницы, расправляю на коленях салфетку.

— Тебе идёт, — делает комплимент и возвращается к трапезе.

Разрезает сочное мясо острым ножом. Передо мной тоже стоит тарелка, но аппетита нет. Такие люди не зовут кого-то, с банальной целью разделить ужин.

— До меня дошла информация о том, что с человеком которого я к тебе приставил у тебя появились разногласия. Это так? — ставит в тупик. — Говори как есть. Мне не составит труда заменить его другим. В твоём положении небезопасно разгуливать по городу в одиночку.

— Нет. Не было никаких разногласий.

Прокашливаюсь, потому что голос звучит почти прозрачно.

— Просто... Просто, обращаясь к вам, я не совсем понимала чего именно хочу.

Решаю быть честной.

— Что ты имеешь в виду?

Перестаёт жевать, смотрит на меня с интересом. Такой взгляд рисуют мертвецам на гранитной плите.

— Я была напугана. Не знала к кому обратиться. Конечно, охрана в моем случае не была лишней, но это не выход. Я не могу вечно скрываться и считаю что мне нужно обратиться за помощью в полицию. Они найдут преступника, выйдут на его след...

Меня передёргивает от его громкого смеха. Король запрокидывает голову и смеётся. Без иронии или сарказма, абсолютно искренне. Даже выглядит значительно моложе. Сколько ему лет не могу даже предположить. Чем заработал влияние, тоже не знаю. Но ему абсолютно плевать на то, что он здесь не один. А никто из окружающих даже вида не подаёт, не демонстрирует как это обычно бывает, свое недовольство.

— Реально считаешь, что мусора способны тебе помочь? — смотрит с некой жалостью, будто я умалишенная, — это ты в кино увидела, как человечек в погонах кого-то от пули защищает?

— Они могут провести расследование, — продолжаю настаивать.

— Нихрена они не могут, — цедит безрадостно и тянется к своей шее.

Вижу обычный черный шнурок и серебряный медальон похожий на клык. Украшение щелкает, белый порошок заполняет расстояние между большим и указательным пальцем.

— Пока ты спала, здесь поменялось и правосудие и закон.

Вдыхает, словно в подтверждение. Демонстрирует безнаказанность. Употребляет в людном месте, в центре города. Даёт понять, что ему ничего за это не будет. Он наверное и убить меня может прямо здесь. Всадить между глаз пулю, а остальные посетители продолжать сидеть и есть, будто не произошло ничего страшного.

Молчу. До боли прикусываю язык. Вижу как меняется его настроение, как бросает из крайности в крайность.

— Няньку приставил к тебе временно. Нужно было время чтобы разобраться. Выждать. Дождаться пока совершат ошибку.

Снова принимается за еду. Медленно разжёвывает, насыщается. Речь идёт о моей жизни, но выглядит это так, будто мы беседуем о чем-то абсолютно несущественном.

— Кого-нибудь подозреваешь? — задаёт очередной вопрос.

— Не думаю что знаю этого человека лично. Могу предположить, что это связано с бизнесом...

— Знаешь, — обрывает. — Отлично знаешь.

— Виктор? — произношу на автомате первое, что приходит в голову.

— А нахрена я голову ломал, если ты у нас такая осведомленная?

Очередной убийственный взгляд прибивает меня к спинке дивана. Озвучила предположение неосознанно, машинально, а теперь пытаюсь втиснуть сказанное в реальность.

— Хитрый жук. Нормальную схему замутил. На днях даже инициирует нападение на себя, — ухмыляется. — К бабкам жадный только, не люблю таких. К деньгам проще надо относиться. Расставаться с ними без сожаления, только тогда они умножаться. Согласна?

Отрицательно мотаю головой. Это не ответ на его вопрос, шок отнимает дар речи.

— Но зачем? — единственное, что удается выдавить.

— А это ты мне расскажи, — кривая улыбка уродует губы.

Провожу влажными ладошками по коленям. Он же только что употребил наркотик, его сознание изменено, как поведет себя и что в голову взбредёт — неизвестно.

— С делами успела ознакомиться? Чем занимаетесь, что продаете? — подозрительно щурится. — Какими суммами апеллируете?

— Жаропонижающие, обезболивающие, — бормочу едва слышно.

Он хмурится так, словно мой ответ ему совершенно не нравится. А после лезет в карман своего объемного балахона и достает пистолет. Затравленно оборачиваюсь по сторонам. Окружающие по-прежнему не дают никакой реакции. Губы немеют, кончики пальцев враз становятся ледяными.

Лицо Королева не выражает никаких эмоций. Он передёргивает затвор и освобождает патрон от патронника. Золотая пуля катится по столу, но он ловко ее перехватывает. Вертит в пальцах, а после ставит на поверхность так, что ее острый конец тянется в сторону хрустальной люстры.