Дефект плацебо - МК. Милтон

— Можешь его заказать, и завтра на этой земле одной мразью станет меньше. Что думаешь, Ягодка?

Смотрю на пулю, и ничего не слышу, кроме боя крови в ушах. Сердце работает как отбойный молоток, разгоняет кровь, сеет панику.

Заказать? Вот так просто? Согласно кивнуть, и человек будет стёрт с земли будто его никогда не существовало. Но вместе с этим исчезнут и мои проблемы. Если Виктор действительно за всем этим стоит, его смерть прекратит все мои страхи. Избавит от необходимости скрываться, навеки лишит общества Леона.

В груди ноет от таких предположений. Даже если Виктор Дьявол во плоти, чем буду лучше я, если поступлю так же?

— Я не буду, нет, — получается почти шепотом.

Королев снова касается пули, вращает ее точно волчок. Слух обострен. Оглушает ее металлический скрежет.

Когда он снова смотрит на меня, в его взгляде не остаётся ничего человеческого. Никаких эмоций, которым можно было бы дать название.

— Тогда какого хрена, тебе от меня надо?

Все радушие, как восковая маска, плавится от пылающего огня.

— Я просто не знала как поступить...

— И продолжаешь не знать, — заключает с издёвкой.

— Понимаю, возможно это единственный выход, но я не смогу...

— Тебе и не придется, — обрубает любой аргумент.

Его слова вколачивают в меня гвозди. Раскалывают на части.

— Я просто не смогу с этим жить, — всхлипываю, не выдерживаю напора.

— Поэтому предпочитаешь сдохнуть?

Зрительный прессинг прекращается когда ответа с моей стороны не следует. Король теряет ко мне всякий интерес, нарезает мясо аккуратными кусочками, накалывает идеальной формы квадрат на вилку, отправляет в рот, а после морщится.

Сплевывает прямо в тарелку. Словно из ниоткуда появляется услужливый официант, но не решается подойти ближе чем на несколько метров. Значит за нами все таки следят, наблюдают, но упорно делают вид что ничего не происходит.

— Аппетит пропадает, когда чую запах дохлятины. И я не о еде.

Встаёт и брезгливо бросает на стол салфетку.

Жуткий человек. Ужасающий. Ограничивается одними словами, но с головой в землю зарывает.

— Витюша так аккуратно нарезать тебя не будет. Ему нравится когда много крови, контраст на белом фаянсе, брызги, обнаженное тело.

Жестикулирует. Размахивает в воздухе руками словно пересказывает сюжет недавно просмотренного триллера. Деталям значения не придает, но весь кошмар в очередной раз предстает перед глазами.

— Хотите сказать, что?

— Базар окончен, — бросает грубо.

Направляется к выходу, а из-за столиков начинают вставать люди. Человек пять. Мужчины. Крепкие, и безумно между собой похожие. Свита, как же иначе.

Проходят мимо меня и на мгновение становится темнее. Им ничего не стоит уничтожить меня на месте. Просто за то, что огорчила их хозяина. За то, что испортила ему аппетит. Цепные псы, настоящие животные. Отказываюсь верить, что Леон такой же. Верный слуга. Молчаливый палач. Безмолвный убийца. Отказываюсь верить, что ему всё равно кого кормить свинцом. Убеждаю себя в обратном только для того, чтобы мир окончательно не разрушился. Слепо, на ощупь, но ищу луч света в кромешной тьме.

Когда выхожу на улицу там абсолютно пусто. Огромные тучи напоминают испачканную в грязи вату. Кажется вот-вот хлынет дождь и накроет темной вуалью. В воздухе пахнет настоящим штормом, внутри все клокочет от опасности.

— Дай погадаю, — чьи-то холодные пальцы вонзаются в мою ладонь.

Вижу перед собой цыганку. Ее зрачки настолько темные, что внутри утопает бездна.

Меня ведёт в сторону, прилагаю усилия, чтобы устоять на ногах.

Ее низкий, прокуренный голос, доносится как из под толщи воды.

— Что в будущем ждёт расскажу, о ком сердце тоскует поведаю.

Отчаянно дёргаю рукой, пытаюсь отстраниться. Сознание плывет, тошнота подкатывает к горлу.

— Не хочешь? Знать правду не хочешь?

Хохочет. Заливается безумным смехом. Гневит мрачное небо, высекает молнию и гром.

— Тот кто спиной своей прикрывает, крышку гроба и закроет.

Фразы доносятся отрывками, каркающий смех выедает душу.

— Чужой. Чужой. Не твой наречённый! — вопит. — Останешься, кровью умоешься.

Вьется, как хищный коршун. Царапает кисть острыми когтями.

Дождь срывается с неба одним махом. Не накрапывает, а сразу бьёт лавиной.

Отталкиваю от себя сумасшедшую, слышу как звенят колокольчики на ее одежде. Шум дождя заглушает проклятия летящие в спину. Бегу что есть мочи, вода как мелкие кристаллы ранит кожу. Дожидаюсь зелёный свет, перебегаю проезжую часть. Цыганка уже далеко, но я не могу остановиться. Потому что не от неё бегу. От себя. От страшных событий, от губительных слов. Чувствую едкий привкус необратимости. Проклинаю себя за слабость и малодушие. Если Виктор убил мою мать, он не имеет права на жизнь. Долгую. Счастливую. Обеспеченную. Даже на самую поганую и собачью, права не имеет. Забегаю в одну из парадных и оседаю на ступени. Былое великолепие уничтожено временем. Произведение искусства превращено в нелепую лепнину.

Телефон вибрирует в кармане. Уже четко знаю, что если это Король, я отвечу согласием. Вытираю влажные ладони о пальто, подношу экран с неизвестным номером к уху. Оказывается, что одним только словом можно убить.

— Алина? Алина Островская? Нам срочно необходимо встретиться, — сбивает с толка женский голос.

Музыка долбит так, что череп трещит. Не музыка, нет. Откровенное убожество. Орудие пыток. Искаженные компьютерной обработкой ноты в сочетании с визгливыми голосами, никогда не станут искусством. Незатейливо, простенько, выковано под запросы дегенератов. Только пришел, а уже настроение портится. Думская. Настоящее «барное гетто» культурной столицы. Драки, кражи, наркотики, дешёвая любовь. Богатый ассортимент для непривередливой публики. У множества клубов собственная система охраны. Где-то необходимо пройти фейс-контроль, где-то отвалить прилично бабла, а куда-то тебя и вовсе не пустят если ты лично не знаком с хмурыми амбалами у входа. Но есть места, владельцам которых абсолютно плевать на содержимое твоих карманов. Примечательной особенностью баров на Думской, являются неожиданные скачки напряжения, которые в самый неподходящий момент вырубают камеры, на случай если полиции необходимы подробности по тому или иному делу. Года идут, но здесь не меняется ничерта. Разве что время от времени выкидывается какая-нибудь новомодная дичь, для того чтобы срубить денег с воздуха. Пробегаю взглядом по позициям меню, натыкаюсь на пресловутое «Шарик — 200 р.» Раньше это было деликатесом, теперь клубы взяли в оборот сомнительное развлекалово. Закись азота наркотиком не считается. Кого-то не по-детски штырит, кто-то ловит амнезию. Я выдувал пару-тройку — нихуя. На нервы действует красная неоновая вывеска с названием клуба «Фидель». Охранник на входе показательно проигнорировал меня. Здесь витает особая аура, своего рода культура. Если ты слаб или не уверен в себе, если не способен дать отпор карманникам или разбить рожу пьяному в хлам быдлу, не стоит даже соваться в этот район. Охрана не поможет, никому нет дела до того что происходит вне стен бара. Патрулирующий ОМОН тоже не станет лезть, пока не начнется откровенный пиздец. Подзываю бармена жестом, заказываю три «Боярских». Спустя мгновение три шота с ядовито-красной жидкостью выстраиваются в ряд. Опрокидываю один за другим. Во рту печет, грудную клетку обдает огнем. Хочу напиться. Нет. Нажраться. Накидаться до кровавых чертей и выебать в параше студентку, которая приехала покорять этот город. Они всегда выгодно отличаются на фоне разношёрстный шлюх, основные конкурентки. Хер спутаешь. Это после в их жизни все обязательно пойдёт под откос, когда амбиции развеются прахом под траурным небом. Есть конечно единицы, коим удается обойтись одним удачным хреном, на который они запрыгивают и больше не слезают, но это уже лирика.