Любовь литовской княжны - Александр Прозоров

– Что здесь происходит?! – грозно спросил он.

– Прости, батюшка! – торопливо поднялась из кресла девочка. – Я понимаю, знатной девице нельзя оставаться наедине с мужчиной, да еще в опочивальне! Но я всего лишь заглянула позвать нашего гостя на обещанную прогулку. Всего несколько минут! Полагаю, ни о каком позоре тут говорить не стоит.

– Ты пьяна? – насторожился князь.

– Нет, просто хорошее настроение, – рассмеялась Софья. – В ушкуе будет четверо гребцов. Полагаю, стольких глаз выйдет достаточно, чтобы уберечь меня от недобрых слухов?

– Да, я пришлю холопов, – спохватился хозяин дома.

– Но мы на всякий случай подождем их снаружи, – весело фыркнула девочка и аккуратно проскользнула мимо отца.

– Прошу прощения, княже, – приложив ладонь к груди, поклонился Василий Дмитриевич. – Я не ожидал застать твою дочь у себя.

– Не извиняйся, княже. Я все видел. Девочка шалит. – Князь Витовт вышел в коридор и пробурчал уже себе под нос: – По счастью, здесь в замке ее баловства хотя бы никто не видит. Будет хуже, если она задумает пошутить подобным образом где-нибудь в гостях.

– Василий Дмитриевич, ты где? – прозвучал девичий голос из дальнего конца коридора.

Хозяин замка почему-то скрипнул зубами, потом прикусил губу, ударил себя кулаком в ладонь. Но что за тревожные мысли вызвали такое его беспокойство – вслух не сказал.

Распахнулась дверь королевских покоев. В коридор вышел московский гость, ойкнул, поклонился князю Витовту еще раз – и поспешил к лестнице.

Когда паренек и девочка, взявшись за руки, появились на причале – четверо крепких мужчин уже ждали их в ушкуе, положив весла между штырей уключин.

Девушка спустилась на застеленную коврами корму, уселась на кормовую надстройку, поджав по себя ноги, дождалась, когда Василий опустится рядом, и взмахнула рукой:

– Отваливайте!

Гребцы оттолкнулись от причала, развернули суденышко, аккуратно выбираясь через проход в камышах, и только когда корабль оказался на открытой воде, один из гребцов спросил:

– Куда мы плывем, княжна?

– К Русальему камню, Чернак, – кивнула Софья. – И можете не спешить. Мы с Василием Дмитриевичем просто хотим подышать прохладой.

Под мерными взмахами весел ушкуй величаво покатился по воде, рассекая носом мелкую рябь. Миновал один остров, другой, повернул в узкую протоку между камышовыми зарослями. Судно двигалось очень медленно, и потому несколько ударов дном о камни не причинили ему особого вреда, разве слегка встряхнули. Сотня саженей между торчащими на мелководье валунами – и ушкуй оказался в соседнем разливе. Повернул, решительно разгоняясь, – и через полчаса приткнулся носом в галечный пляж.

– Ждите здесь, – распорядилась княжна, пробралась вперед.

– Подожди! – Василий спрыгнул первым, повернулся, крепко взял ее за талию и поддержал, поставив на землю.

– Ого, какой ты сильный! – восхитилась девочка и поманила пальцем: – Пойдем!

Островок оказался совсем небольшим – саженей двадцать в ширину. И он целиком состоял из галечного пляжика с одной стороны и огромного валуна, полого уходящего в воду, с другой. И еще тут имелось немного низкого осинника по сторонам.

– Это Русалий камень, – полушепотом поведала девочка, лаская ладонями валун. – Сказывают, весной в ясную погоду русалки приплывают сюда погреться на солнышке. Посему в неурочное время мужчинам тут лучше не показываться. Могут заласкать и утащить с собой, в холодные глубокие омута.

– Зачем же тогда ты меня сюда привела? – еще тише переспросил паренек.

– Мужчины съезжаются сюда на русалии дни, в начале июня, – продолжила свой рассказ Софья. – Ну, ты знаешь. Чтобы от дождей уберечься. После того здесь уже не страшно. Русалки спят…

Опираясь на уступы в камне, девочка выбралась наверх, на пологий край, и разлеглась на склоне, вытянув руки над головой.

– Я похожа на русалку, Василий?

– Не знаю, никогда их не видел, – покачал головой княжич. – Но с твоею красотой не сравниться никому.

Софья приподняла голову, прислушалась:

– Интересно, следят или нет? С отца станется приказать…

– Полагаешь, он мне не верит?

– Просто он за меня беспокоится. – Девочка снова откинулась и зажмурилась, подставляя лицо солнцу.

Княжич присел рядом, посмотрел на нее, затем осторожно коснулся пальцем ее шеи, провел им выше, по подбородку, потом по щеке. Повернул… Но коснуться губ так и не решился, отдернул.

– Щекотно, – прошептала девочка.

Василий снова очень осторожно, как мог нежнее коснулся ее шеи, подбородка, щеки. Провел пальцем по верхней губе.

Софья улыбнулась:

– А ты знаешь, что Русалий камень исполняет желания? – прошептала она.

– Как?

– Очень просто. Приносишь себя в жертву, потом касаешься валуна и загадываешь все, чего захочешь.

Она вдруг стремительно поднялась, выдернула из ножен своего спутника косарь, сбежала по склону, быстро отсекла у себя на виске прядку волос, бросила в воду, присела на корточки, прижала к камню растопыренную пятерню. Что-то еле слышно прошептала, поднялась и вернулась к пареньку. Протянула ему нож.

– Что ты загадала?

– Говорить нельзя, а то не сбудется, – засмеялась княжна.

Василий посмотрел ей в глаза, затем тоже спустился к воде, отрезал себе прядь, уронил вниз, присел и наложил ладонь на то самое место, которого касалась его спутница.

– Считай, это мой подарок! – подмигнула ему девочка. – Я исполнила твое заветное желание!

Она расстегнула матерчатый чехол на поясе, достала из него деревянную фляжку, встряхнула:

– Только половина осталась… – открыла, сделала несколько глотков, протянула пареньку: – Допивай! Не везти же его обратно…

Василий Дмитриевич принял емкость, послушно осушил в несколько больших глотков. Одобрительно кивнул:

– Ароматное! Прямо как свежих ягод отведал.

Софья забрала флягу, спрятала в чехол. С непонятной внимательностью посмотрела ему в глаза. Резко спохватилась:

– Теперь пойдем! А то как бы холопы и вправду чего-нибудь себе не вообразили.

Княжич спрыгнул с камня вниз, на гальку, повернулся, поднял руки. Софья позволила себя подхватить, чуть наклонилась, скользнула своей щекой по щеке спутника – и не поспешила отпрянуть.

Молодые люди вздрогнули от прокатившейся по телам волне нежности – и через остров они шли уже молча, без смешков, держась за руки. Так же молча поднялись на борт корабля – холопы поспешно оттолкнулись от берега, схватились за весла. Ушкуй развернулся, резко вспенил лопастями воду и стремительно помчался в обратный путь.