Кортес - Кристиан Дюверже

Кортес заручился поддержкой важного города Текскоко на правом берегу озера Мехико. В течение марта и апреля 1521 года по серпантину горной дороги из Тласкалы в Текскоко, пересекающей сьерру, не прекращалось оживленное движение. Носильщики-тласкальтеки на гигантских носилках перенесли все тринадцать десантных судов для атаки столицы ацтеков с воды. Пока тласкальтеки занимались доставкой снаряжения, в Текскоко развернулись другие титанические работы: по распоряжению Кортеса там возводился искусственный порт, совмещавший в себе формы сухого дока и широкого канала для спуска на воду тринадцати судов.

В течение всего этого времени войска Кортеса готовились к осаде Мехико, захватив постепенно все города по берегам залива. Сначала испанцы стали хозяевами восточного берега от Теотигуакана до Чалько, позже, после другой экспедиции, под их контроль перешли северный и западный берега. За города Ацкапоцалько и Тлакопан конкистадорам пришлось вести исключительно жестокие бои. По легенде, поднявшись на вершину высокой пирамиды Тлакопана, откуда открывался величественный вид на озеро, окружавшее столицу ацтеков, Кортес загрустил при мысли, что ему предстоит еще сражаться и жертвовать жизнями людей, чтобы стать хозяином этих мест. Говорили даже, что какой-то неизвестный поэт из солдат сочинил пьесу о конкисте, в которой на печали Кортеса перед главным штурмом делался особый акцент как на ключевом моменте драмы. В марте главнокомандующий удерживал всю южную часть бассейна Мехико, подумывая уже о привлечении на свою сторону людей Куаутнауака (Куэрнавака) и Оакстепека, чтобы исключить и малейшую вероятность нападения с тыла.

28 апреля 1521 года Кортес решил, что подготовка к кампании завершена, и устроил смотр своим войскам. Его армия насчитывала теперь чуть более семисот солдат при восьмидесяти пяти лошадях, ста десяти арбалетах и пищалях, трех тяжелых пушках и пятнадцати легких полевых орудиях. Дела, несомненно, обстояли намного лучше, чем год назад после Ночи Печали. Кортесу удалось очень своевременно, хотя и самовольно заполучить нежданные подкрепления. Не зная ничего о судьбе Нарваеса, Веласкес направил с Кубы два корабля за новостями: один под командованием Педро Барба, второй – Родриго Морехон де Лобера. Оказавшимся в плену экипажам не оставалось иного выбора, кроме как присоединиться к войску Кортеса; их лошади и оружие стали военными трофеями. За октябрь и ноябрь прошедшего года гарнизон Веракруса завладел тремя кораблями с командами, лошадьми и вооружением. Эти корабли были неосторожно направлены туда ямайским губернатором Франсиско де Гарай, который с неизменным постоянством хотел заполучить себе фьеф[135] на побережье Мексиканского залива. Все три его помощника были[136] обработаны Кортесом по той же схеме устрашения. В феврале пришел корабль непосредственно из Кастилии. Он доставил Хулиана де Алдерете, назначенного Аудиенцией Санто-Доминго казначеем Его Величества. На корабле кроме солдат, оружия и продовольствия находился и францисканский монах отец Мелгарехо, чей дипломатический талант впоследствии сослужит Кортесу немалую службу. И наконец, в начале апреля в гавани Веракруса бросил якорь торговый корабль с Канарских островов, принадлежавший некоему Хуану де Бургосу. Нечего и говорить, что Кортес купил все – оружие, порох, тетиву для арбалетов и трех лошадей. А пассажиры пополнили ряды конкистадоров.

Очевидно, что основу войск Кортеса составляли отряды индейских воинов. Главной победой главнокомандующего было то, что он сумел привлечь на свою сторону почти все прибрежные города. Часть жителей Текскоко и Тлакопана, правда, предпочли сохранить верность ацтекам из Теночтитлана. Но эти противники испанцев укрылись на острове Мехико, который конкистадоры окружили уже со всех сторон. Кортес мог рассчитывать на силы численностью от пятидесяти до ста пятидесяти тысяч человек, готовых прийти по первому зову. Приозерные города предоставили Кортесу также шесть тысяч пирог. Взятие Теночтитлана становилось, таким образом, индейской войной. Должно быть, агрессивность и алчность ацтеков были невыносимы, раз столько туземных городов предпочло вступить в союз с испанскими захватчиками.

Незадолго до начала военных действий Кортес решил еще раз поразить умы. Он знал о ропоте недовольства как в испанском лагере, так и у науа. Некоторые хотели оспорить его власть и были готовы пойти даже на его физическое устранение. Следовало устрашить вождей зарождавшегося мятежа. От испанцев оппозицию возглавлял Антонио де Вильяфанья. Он был предан суду, приговорен к смерти и без промедления повешен в Текскоко. От индейцев во главе недовольных стоял Ксикотенкатль, юный тласкальтекский принц. Обладая пылким, кипучим характером, он был крайне высокомерен, что не прощалось в Центральной Америке, и настроил против себя всех других вождей Тласкалы. Его заподозрили в подготовке тайного союза с Куаугтемоком. Кортесу стало об этом известно, и индейца повесили также в Текскоко в присутствии всех туземных воинов. На всякий случай Кортес обзавелся личной охраной из шести солдат, которым мог полностью доверять, под командой своего друга Антонио де Квиньонеса. Охрана находилась при нем неотступно день и ночь. Близилась развязка решающей партии, и ненужному риску подвергать себя уже не хотелось.

Ацтеки осознали, что окружены и брошены всеми союзниками. В Теночтитлане и Тлателолько собралось около трехсот тысяч воинов с женами и детьми. Они приготовились к последней схватке. Кортес не желал их гибели и неоднократно пытался завязать переговоры с Куаугтемоком. В середине апреля полномочные представители сторон встретились посреди озера; парламентеры говорили, стоя в лодках. Но Кортесу не удалось убедить Куаугтемока. Тот желал умереть с оружием в руках, как и его собратья, решившие защищаться до конца. Ацтеки сохранили мужество, но оставалась ли у них надежда?

Вильялар, 23 апреля 1521 года

В апреле 1521 года Карл V находился в Вормсе, где проходило заседание сейма – первого со дня его избрания императором. Управлять делами Германии оказалось ничуть не легче, чем испанскими. Многие рейнские дворяне пошли за Лютером, публицисты и памфлетисты-гуманисты подрывали устои политического устройства империи. Пока анабаптисты Мюнцера готовили радикальный переворот, в деревне разгоралось пламя крестьянской войны…