Серая зона - Хаим Соколин

Так же, как и бывший президент компании “Форд”, Макс наивно полагал, что геолог, работа которого привела к открытию не одного нефтяного месторождения, не может быть уволен без причины. Документы об этих открытиях имелись в его личном файле. Решение нашли простое — они были изъяты. Наконец, ещё одно сходство заключалось в том, что Якокка не скрывает появившуюся у него навязчивую идею отомстить Генри Форду. “Во время бессонных ночей я непрерывно фантазировал, как ударю его в самое больное место. А такие места я знал… За унижение мерзким „офисом“ на складе запчастей я был готов убить его физически”. Эти строки напомнили Максу его собственные ночные фантазии. “Поразительно, — подумал он, — значит, везде и со всеми это происходит одинаково. Технология расправы в респектабельных организациях одна и та же — будь то Европа или Америка, нефтяная компания или автомобильная, идёт ли речь о президенте или инженере. Но Якокке повезло — он взошёл на свою вторую вершину и снова стал „хорошо жить“. Это была лучшая месть Форду. А у меня впереди только горнолыжные вершины, что, в сущности, не так уж плохо…”

Самуэль Маркус, раввин Старой венской синагоги, что недалеко от Юденплац, рассматривал слова в записной книжке Макса.

— Первое слово не очень понятно. Возможно, это чьё-то имя. Бергет или Боргет. Без огласовки прочитать трудно. Вы знаете этого человека?

— Может быть, Брегет? — предположил Макс.

— Вполне вероятно. А три других слова читаются так: “фтах эт ха’михсе”, что означает “открой крышку”.

— Я вам очень благодарен, рабби.

Выйдя из синагоги, Макс мысленно повторил эти слова: “Брегет. Открой крышку”. Он вспомнил, что на генеалогическом древе написана вся фраза, а на часах первое слово отсутствует. “Это логично, — подумал он. — Ведь часы и есть брегет. И специально указывать это незачем. А на древе необходимо объяснить, о какой крышке идёт речь. Так вот что означал постскриптум об изучении иврита в письме отца…” Уже сидя в машине, он вдруг поймал себя на том, что непроизвольно напевает эти загадочные слова, как некий рефрен. И ещё он заметил, что едет домой с особым нетерпением…

Крышка брегета была наглухо прикреплена к корпусу каким-то секретным внутренним зажимом. Максу пришлось повозиться, чтобы открыть её. Часы оказались полые, без механизма. Чтобы его отсутствие не делало их подозрительно лёгкими, внутрь была вложена свинцовая пластинка. По существу, брегет был лишь футляром. Макс извлёк из него плоский ключ сложной конфигурации с выбитой на нём цифрой “23” и записку на маленьком листке тонкой плотной бумаги, аккуратно сложенном в несколько раз. Текст записки гласил: “Это ключ от принадлежащего Оскару Адлеру сейф-бокса, который находится в офисе “Свисс Бэнк Корпорэйшн” по адресу: Швейцария, Женева, Рю де ла Сите. Номер сейфа 23. Номер счёта в этом же банке Р4-644,481.2. В случае смерти Оскара Адлера право доступа к сейфу и счёту получают его дети Леопольд, Эмма и Клара, а также их прямые потомки (дети, внуки и т. д.). Сейф абонирован и оплачен владельцем на 100 лет, начиная с 1938 года. Он открывается одновременно двумя ключами, один из которых приложен к данному письму, а второй находится в банке”.

Роланд Шиллинг, генеральный директор женевского филиала “Свисс Бэнк Корпорэйшн”, внимательно читал документы Макса Адлера и передавал их один за другим юрисконсульту Эдварду Верга, на столе которого лежала папка “Оскар Адлер. Счёт Р4-644,481.2, сейф-бокс 23”. Документы включали свидетельство о рождении с данными об отце и матери, а также официальное уведомление специального правительственного бюро о гибели в лагере смерти Маутхаузен Оскара Адлера, его троих детей и пятерых внуков. В уведомлении было указано, что оно выдано в соответствии с запросом Макса Адлера, единственного ныне живущего члена семьи.

— Господин Адлер, — торжественно произнёс генеральный директор, когда бумаги были просмотрены, — мы внимательно изучили представленные вами документы и пришли к выводу, что они соответствуют швейцарским законам и уставу нашей корпорации. Мы также пришли к выводу, что вы являетесь законным наследником покойного Оскара Адлера и имеете право доступа к его банковскому счёту и сейф-боксу. Однако окончательное подтверждение этого права вы сможете получить только через неделю, после экспертизы документов в нашем главном офисе в Цюрихе. Мы сожалеем, что вынуждены отложить на это время завершение формальностей, и надеемся, что вы отнесётесь к этому с пониманием.

Через неделю Макс снова появился в кабинете генерального директора. Шиллинг встретил его широкой приветливой улыбкой, вышел из-за стола и пожал руку.

— Подтверждение из Цюриха получено, господин Адлер. Поздравляю. Сердечно поздравляю от себя лично и от имени нашей корпорации. Мы надеемся, что вы продолжите семейную традицию и останетесь нашим постоянным клиентом. Могу ли я спросить, господин Адлер, с чего вы хотели бы начать знакомство с вашими активами — с банковского счёта или сейф-бокса?

— С банковского счёта.

— Прекрасно. Я провожу вас в операционный отдел.

… На банковском счету оказалось 96 миллионов швейцарских франков. Макс подписал необходимые документы, заказал чековую книжку и кредитную карточку. С этого момента он стал владельцем счёта и мог распоряжаться им по своему усмотрению.

После ланча в служебном ресторане банка, на который его пригласил Шиллинг, они спустились в бронированное хранилище, где находились сейф-боксы. Здесь Шиллинг представил Максу супервайзера хранилища и попрощался. Макс и супервайзер подошли к сейфу 23. Супервайзер вставил ключ в верхнюю замочную скважину и ушёл. Макс вставил свой ключ в нижнюю скважину и повернул оба. Замок открылся легко и бесшумно, будто был смазан только вчера. Макс вынул из ниши длинный металлический ящик, перенёс его в закрытую кабинку и поставил на стол. Сейф был почти пуст, и лишь тонкий запечатанный конверт лежал на дне. Макс сел в удобное кресло, вскрыл конверт и вынул из него три сложенных пополам документа. Он развернул тот, что находился сверху. Это был договор, заключённый между Оскаром Адлером и адвокатской фирмой “Манфред и Рорвиг” в марте 1938 года. В нём говорилось, что господин Адлер передаёт фирме принадлежащие ему двадцать пять процентов акций компании “Эрдойль Гезельшафт” на следующих условиях.

1. Акции остаются собственностью господина Адлера и его наследников.

2. Фирма принимает акции на бессрочное хранение без права продажи всего пакета или любой его части.

3. В силу известных обстоятельств фирма согласна считаться формально юридическим владельцем акций, но де-факто — лишь номинальным.

4. Акции должны быть возвращены господину Адлеру или его наследникам по первому требованию независимо от срока, каким бы длительным он ни был.

5. В качестве вознаграждения за оказанные услуги фирма получает полностью дивиденды, которые будут выплачены компанией “Эрдойль Гезельшафт” за весь период хранения. Помимо этого, при возвращении акций их юридическому владельцу фирма оставляет себе пять процентов в качестве дополнительного вознаграждения.