Помни меня - Лесли Пирс

Перспектива остаться здесь одной привела Мэри в ужас. Она потеряет хижину, женщины будут смеяться над ней, а мужчины начнут к ней приставать. Она не сможет защитить Шарлотту от царящего вокруг разврата. Самое большее, на что Мэри могла надеяться, — это стать «женой-каторжницей» — любовницей одного из морских пехотинцев или офицеров. Но это тоже продолжалось бы до тех пор, пока он не вернется в Англию.

В тот вечер Мэри испытала целую гамму чувств: отчаяние, страх, гнев, но к тому моменту, когда Шарлотта проглотила рис и сонно повернулась к маминой груди, у нее созрел план. Точно так же, как она хладнокровно планировала найти любовника среди офицеров на «Дюнкирке», чтобы выжить, она снова собиралась использовать те немногие преимущества, которые у нее были.

Когда Уилл вернулся в свою хижину, уже начало светать. Он продрог до костей и промок, потому что в десять часов вечера начался дождь и стало очень холодно. Еще он был до крайности утомленным и изголодался, поскольку они рыбачили всю ночь, но весь его улов состоял лишь из десятка рыбин. Уилл через все это уже проходил тысячи раз, как здесь, так и дома, в Корнуолле, но сегодня его особенно угнетало присутствие двух морских пехотинцев, приставленных, чтобы следить за ним.

— Скоты, — пробормотал Уилл и сердито сплюнул на песок.

Если бы не страх перед еще одной поркой, он бы им задал! Как они смели заявлять, что рыбы не хватает, потому что он не такой опытный рыбак, каким себя считает? И что он был пьян, когда сел в лодку? Он выпил пару рюмок рома, но это не повлияло на ясность его рассудка. В заливе просто не было рыбы. Если бы они согласились проплыть за мысы, как он хотел, они поймали бы тысячи!

Подойдя ближе к хижине, он очень удивился, увидев огонь и склонившуюся над ним Мэри.

— Почему горит огонь? Шарлотта заболела? — спросил он, подойдя ближе.

— Нет, она спит, — сказала Мэри. — Я подумала, что ты замерзнешь и проголодаешься, и сделала тебе завтрак.

У Уилла поднялось настроение. Он ожидал, что Мэри будет дуться, потому что он не зашел домой перед рыбалкой. Если бы она узнала, что он купил рома, вместо того чтобы принести им чего-нибудь поесть, она рассердилась бы еще больше.

— Завтрак? — переспросил Уилл, не веря своим ушам.

Мэри коснулась его мокрой рубашки.

— Снимай ее и вывеси сушиться, — сказала она, и голос ее был мягким и заботливым. — Завернись в одеяло, так ты согреешься. Я смогла поджарить тебе лишь немного хлеба. Это все, что у меня было.

Через пять минут, сидя на табурете в дверном проеме хижины с чашкой сладкого чая в одной руке и большим куском поджаренного хлеба в другой, Уилл почувствовал себя немного лучше. Первые лучи солнца осветили небо, и залив, окутанный утренним туманом, выглядел красивым. Это было его любимое время дня, когда просыпались и начинали петь первые птицы и еще не видно безобразного лагеря. Здесь, вероятно, наступила зима, но казалось так же тепло, как весенним утром дома в Англии.

На самом деле, глядя на окутанный дымкой «Сириус» и серо-зеленый залив за ним, Уилл мог представить, что стоит в гавани Фэлмаус и смотрит на Сен-Мейвс.

Уилл очень сильно скучал по Корнуоллу. Ему снились маленькие извилистые мощеные улицы, дома, прижавшиеся друг к другу, ослепительно яркое солнце летом и пылающий камин в таверне в зимний вечер. Уилл подумал о том, на какой риск идут жители Корнуолла, перевозя контрабанду, и улыбнулся. Налегать на весла, борясь с волнами высотою с дом, вглядываться в утесы в ожидании света фонаря, предупреждающего о приближении сборщиков акциза, — это была игра с высокой ставкой, и только самые ловкие, смелые и сильные отваживались в нее играть. Но победители стаканами опрокидывали французский коньяк, рыбаков, шахтеров и фермеров называли деревенскими сквайрами, если им улыбалась удача.

И девушки там очень хорошенькие — розовые щечки, большая грудь и милая скромная улыбка. Когда он впервые увидел Мэри на «Дюнкирке», она тоже была такой. А сейчас она стала худой как грабли, с впалыми щеками и редко улыбалась.

Но Мэри встала, чтобы развести огонь и пожарить ему хлеб. Она следила за собой и не бегала за другими мужчинами.

— Пенни за твои мысли! — Мэри застала его врасплох, подойдя сзади и обняв руками за шею.

— Они не стоят даже пенни! — хмыкнул Уилл. — Я скажу тебе их бесплатно. Я думал о Корнуолле, о контрабанде и тавернах.

— Хочешь знать, о чем думаю я? — спросила она, поцеловав его в шею.

— Давай, — сказал он.

— О том, чтобы лечь с тобой в кровать, — произнесла Мэри. — И согреть тебя по-настоящему.

Уилл улыбнулся и почувствовал во всем теле приятную истому. Даже до порки они редко занимались любовью: голод и слабость об этом позаботились. Но с тех пор секс был забыт совсем: его израненная спина, работа возле печи для обжига кирпича и очередное урезание рациона выбили из него весь пыл.

— Вот это хорошая идея, любимая, — сказал Уилл, повернувшись, и схватил ее, чтобы поцеловать. — Как давно мы этим не занимались!

В тот же день, стирая белье у кромки воды, Мэри улыбнулась сама себе. Она почти забыла, какой особенной Уилл мог заставить ее себя почувствовать. Стоило подняться так рано. Ей даже удалось не думать о том, насколько она голодна.

В начале сентября Мэри убедилась, что снова беременна. Она была в восторге не только потому, что добилась своей цели и нашла способ удержать Уилла, но и потому, что он испытывал восхищение оттого, что станет отцом. И все же, как всегда, в колонии каждый счастливый момент омрачался чем-нибудь плохим. Стало известно, что один солдат изнасиловал восьмилетнюю девочку. Узнав об этом, Мэри впервые задумалась об уязвимости Шарлотты. До этого момента Мэри вряд ли осознавала, каким будет будущее ее ребенка, — ей хватало беспокойства по поводу того, как вырастить свою девочку. Но когда солдата даже не повесили, а отослали на остров Норфолк, она рыдала от ярости.

— Не принимай это так близко к сердцу, Мэри, — сказал Уилл, пытаясь ее утешить. — Его больше здесь не будет.

— Но там тоже есть дети, — напомнила она ему. — И в том числе маленькая Генриетта, ребенок Джейн. Ты сможешь объяснить мне, почему тебя выпороли за воровство, а человека, причинившего такую боль маленькой девочке, не считают опасным преступником?

— Я не знаю, — сказал Уилл, качая головой. — Точно так же, как не знаю, почему ко мне до сих пор приставляют пару человек, чтобы следить, как я ловлю рыбу. Если бы не они, я бы выплыл из залива и улов был бы лучше.

— Мы должны подумать о побеге, — проговорила Мэри возбужденно.

— Как мы можем это сделать, если ты ждешь малыша? — спросил он, нежно поглаживая ее живот.

— Именно из-за малыша, — возразила Мэри. — Разве ты не хочешь для него более счастливой жизни?

В ноябре вся колония повторяла новость о том, что лейтенант Бредли и капитан Келти с «Сириуса» по распоряжению капитана Филипа поймали двух аборигенов.