Тень Гегемона - Орсон Скотт Кард

- Но я не знаю их языка, - возразил Боб.

- Это не проблема, - успокоил его Питер. - Тайцы уже несколько веков многоязычны, и у них много было иностранцев на высших постах в правительстве - лишь бы они были лояльны интересам Таиланда. Тебе придется связать свой жребий с ними. А им придется тебе довериться. Но вроде бы совершенно ясно, что ты знаешь, что такое лояльность.

- Отнюдь, - возразил Боб. - Я абсолютно эгоистичен. Для меня главное - выжить.

- Но ты выживаешь, - ответил Питер, - путем абсолютной лояльности тем немногим людям, от которых зависишь. Я о тебе читал не меньше, чем об Ахилле.

- То, что обо мне пишут, отражает только фантазии журналистов.

- Я не про журналистов, - сказал Питер. - Я читал докладные Карлотты в МКФ о твоем детстве в Роттердаме.

Карлотта и Боб остановились. Ага, я вас все-таки удивил? Питер не мог не почувствовать удовольствия, показав, что и он о них тоже кое-что знает.

- Эти докладные были представлены в собственные руки, и с них нельзя было снимать копии, - сказала Карлотта.

- Да, но в чьи руки? - спросил Питер. - Для человека, имеющего нужных друзей, секретов нет.

- Я сам их не читал, - сознался Боб.

Карлотта посмотрела на Питера проницательными глазами:

- Некоторая информация имеет ценность только в случае, когда ищешь способ уничтожить человека.

Теперь и Питер задумался, какие тайны есть у Карлотты насчет Боба. Потому что он сам, когда сказал "докладные", имел в виду лист из дела Ахилла, где на пару таких докладных были ссылки как на источник сведений об уличной жизни Роттердама. Замечания о Бобе были лишь дополнительным материалом. А сами докладные он не читал. Но теперь захотел это сделать, потому что там явно есть что-то, чего Карлотта не хотела бы, чтобы Боб знал. И Боб знал, что там что-то такое есть.

- И что там есть такого, что ты не хочешь, чтобы Питер мне сказал? - спросил он требовательно.

- Мне надо было убедить Боевую школу, что я отношусь к тебе беспристрастно. И мне пришлось написать о тебе кое-что отрицательное, чтобы они поверили положительному.

- И ты думаешь, это заденет мои чувства? - спросил Боб.

- Да, я так думаю. Потому что даже если ты поймешь причину, зачем я это сказала, ты никогда не сможешь мне простить, что я это вообще сказала.

- Вряд ли это хуже, чем я думаю.

- Не важно, насколько это плохо или хуже. Слишком плохого там не могло быть, иначе тебя бы не взяли в Боевую школу. Ты был слишком молод, и они не верили результатам твоих тестов и знали, что времени тебя обучить не будет, если ты не… не таков, как я сказала. Я просто не хочу, чтобы мои слова остались у тебя в памяти. И если ты хоть немного соображаешь, Боб, ты их читать не будешь.

- Какое предательство! - покачал головой Боб. - Человек, которому я доверяю больше всех на свете, распускает обо мне сплетни, да такие, что мне их даже знать нельзя.

- Хватит нести чушь, - сказал Питер. - Всех нас сегодня приложили мордой об стол. Но ведь мы сейчас заключили союз? Вы действуете в моих интересах, поднимая эту волну, чтобы я мог появиться на сцене. А я должен помочь вам попасть в Таиланд, да так, чтобы вы там пользовались доверием и властью, и сделать это до того, как себя раскрою. Интересно, кто из нас сегодня первый заснет?

- Я, - ответила сестра Карлотта. - Потому что у меня на совести нет грехов.

- Ерунда, - возразил Боб. - У тебя на совести все грехи мира.

- Ты меня с кем-то путаешь.

Питер понял, что слышит привычную семейную пикировку, когда старые шутки повторяются просто потому, что их приятно слушать.

И почему у него в семье ничего такого не бывает? Питер иногда подшучивал над Валентиной, но она никогда не отвечала тем же. Она всегда обижалась, даже боялась брата. А родители - это вообще безнадежно. Не было ни умных насмешек, ни общих памятных шуток.

Может быть, меня и в самом деле воспитали роботы.

- Скажи родителям, что мы очень благодарны за обед, - попросил Боб.

- Пора домой, слать, - добавила сестра Карлотта.

- Но вы же не будете сегодня ночевать в отеле? - спросил Питер. - Вы же уедете?

- Мы тебе по электронной почте сообщим, как с нами связаться, - сказал Боб.

- И тебе тоже придется уехать из Гринсборо, - напомнила сестра Карлотта. - Как только ты объявишь, кто ты, Ахилл будет знать, где ты. У Индии нет причин тебя убивать, но у Ахилла есть. Он убивает всех, кто видел его в беспомощном положении, а ты его поставил в такое положение. Если он до тебя доберется, ты покойник.

Питер вспомнил о покушении на жизнь Боба.

- Он был бы рад убить вместе с тобой и твоих родителей? - спросил он.

- Может быть, - ответил Боб, - тебе следует сказать маме с папой, кто ты такой, до того, как они прочтут об этом в сети. И помочь им выбраться из города.

- Наступит момент, когда нам придется перестать прятаться от Ахилла и встретиться с ним лицом к лицу.

- Не раньше, чем на твоей стороне будет какое-нибудь правительство, желающее сохранить тебе жизнь, - ответил Боб. - А до тех пор тебе придется скрываться. И твоим родителям тоже.

- Я не думаю, что они мне вообще поверят, - произнес Питер. - Родители то есть, когда я им скажу, что я и есть Локи. Какие родители поверили бы? Они, наверное, решат, что у меня мания величия.

- А ты не бойся, - ответил Боб. - Я знаю, что ты думаешь, будто они глупые. Но могу тебя заверить: это не так. По крайней мере твоя мать не глупа. Твои мозги тебе от кого-то достались. Они разберутся.

Так что когда Питер в десять вечера пришел домой, он постучал в дверь к родителям.

- В чем дело? - спросил отец.

- Вы не спите?

- Зайди, - ответила мать.

Началась бессмысленная болтовня насчет обеда и сестры Карлотты, и этого милого мальчика Юлиана Дельфийски, и просто не верится, как такой маленький ребенок мог сделать столько, сколько он, и наконец Питер резко перешел к делу:

- Я вам должен что-то сказать. Завтра друзья Боба и Карлотты начнут фиктивную кампанию за выдвижение Локи в Гегемоны. Вы знаете, кто такой Локи? Политический обозреватель?

Они кивнули.

- А на следующее утро, - продолжал Питер, - Локи выступит с заявлением, что вынужден отклонить такую честь, потому что он - всего лишь подросток из города Гринсборо в Северной Каролине.

- И что? - спросил отец. Неужто до них не дошло?

- Папа, это я. Я и есть Локи.

Они переглянулись. Питер ждал, что сейчас они скажут какую-нибудь глупость.

- И что Валентина - это Демосфен, ты тоже собираешься сказать? - спросила мать.