Пропавших без вести – не награждать! - Геннадий Сорокин

– Мерзкая история! У нас под боком затесался немецкий шпион, а мы с ним ничего сделать не можем.

– Монгол, ты посмотри на всю эту ситуацию со стороны. Кабо проверяли и утверждали в политотделе флота. Потом она прошла отбор у Рогожина. По рекомендации Рогожина ее кандидатуру утвердили в Москве. И что теперь? Теперь мы объявим, что несколько десятков политработников, от мурманских кадровиков до московских генералов, дураки и слепцы? А доказательства-то где? Доказательств нет.

– Надо расширить круг посвященных. Втроем мы не сможем контролировать ее на марше. Она сможет сбежать в любой момент.

– Куда она побежит? Куда глаза глядят? Ты Кабо с собой не равняй. Она опыта выживания в лесу не имеет. Она если и побежит, то только тогда, когда до немцев останется рукой подать. Вот тогда ее и нужно брать за жабры и колоть, кто ее и с каким заданием к нам направил.

– Ох, Коля, если она сбежит, то мы оба крупно пожалеем.

– Не сбежит. Лука за ней будет присматривать.

5 мая, как только спал утренний туман, «Дмитрий Ульянов» вошел в фьорд Намсус-норд-норд. Несмотря на наличие превосходных адмиралтейских карт, капитан вел сухогруз очень осторожно, опасаясь не отмеченных на карте рифов. До выбранного Лоскутовым участка побережья сквозь острова, островки и торчащие из воды скалы добирались три часа.

Пока теплоход крадучись шел по фьорду, командиры десантников рассматривали в бинокль видимые участки суши. Признаков человеческой деятельности нигде не было.

Отдав якорь посреди фьорда, «Дмитрий Ульянов» замер, готовый к разгрузке.

От левого борта сухогруза до берега было метров 200, справа – в несколько раз больше. Берег слева представлял собой гряду невысоких холмов, за которыми угадывались очертания более высоких гор. Подножия холмов, поросших чахлым кустарником, не доходили до уреза воды метров двадцать. Прибрежный пляж был каменистым, полого уходящим в воду. Прибоя в узком извилистом фьорде не было. Термометр на ходовой рубке показывал восемь градусов тепла.

Первыми на воду спустили три шлюпки с левого борта. В одну из них запрыгнули Монгол, двое тунгусов и трое десантников-разведчиков. За весла сели моряки и морские пехотинцы из взвода обеспечения. Монгол бы одет в пятнистый маскхалат, вооружен немецким автоматом, пистолетом и ножом. Тунгусы были вооружены снайперскими винтовками, десантники – автоматами ППШ.

Как только шлюпка ткнулась носом в берег, десантники выбросили на сушу вещмешки и разошлись в стороны: Монгол взбежал на седловину между двумя сопками, Чук с сопровождающим десантником побежал по пляжу направо, а Геккон – налево. На расстоянии в полкилометра от места высадки десантники заняли оборонительную позицию, а тунгусы вернулись за вещмешками. Экипировавшись, они через седловину ушли разведывать противоположный склон холмов. Монгол, еще раз с высоты осмотрев место высадки, условным сигналом сообщил на сухогруз о готовности берега к приему десанта.

Пока разведчики осматривали берег, в оставшиеся шлюпки погрузились бойцы огневого взвода во главе с Коломийцем. Получив сигнал с суши, матросы и десантники дружно взялись за весла. Как только они отвалили, под погрузку встали шлюпки с правого борта. Высадка началась.

Межгорная седловина, казавшаяся с корабля невысокой, при подходе к ней визуально вырастала до небес. Забравшись на нее, Николай Егорович осмотрел местность в бинокль: на побережье Лука распределял отрядный груз; несколько бойцов, трудившихся на веслах, перекуривали, лежа на камнях; на «Дмитрии Ульянове» поднимали шлюпки на борт.

Со стороны, противоположной прибрежной гряде холмов, простиралась межгорная лощинка. Ближайший лес от подножия холмов начинался километра на два дальше, чем был отмечен на карте. Где-то на опушке этого леса уже сновали тунгусы-разведчики. Неутомимый Монгол, проверив спуск в долину, вернулся к Лоскутову.

Низко пригибаясь, цепляясь руками за камни, на седловину взобрались Кабо и Боков.

– Черт возьми, – прохрипела Кабо, – как груз-то сюда поднимать? Тропинка под ногами осыпается. Я, кажется, ногу подвернула…

– Чего, чего? – раздраженно спросил Лоскутов. – Ногу подвернула? Забудь о конечностях! Это рейд, здесь ноги не подворачивают! Боков, осмотри ее.

Пока десантники поднимали на седловину первые ящики-носилки, сухогруз, осторожно маневрируя, начал выход из фьорда.

К Лоскутову, ободрав ладони на осыпающемся подъеме, залез Коломиец.

– Командир, это нам вон до того леса топать? – воскликнул он, увидев местность с обратной стороны холмов. – Во сколько здесь заход солнца? В 19.30? Успеем, если поднажмем.

Николай Егорович обернулся на лес, и в этот миг за его спиной грянул взрыв. По силе ударной волны это был не крупнокалиберный снаряд и не бомба. Это было что-то похожее на взрыв немецкого грузовика с аммотолом. В том, помнится, было килограммов двести взрывчатки. А сейчас-то что рвануло? Корабль?

Не поворачиваясь в сторону моря, Лоскутов посмотрел в глаза Монголу, словно хотел увидеть в их отражении и фьорд, и берег, и свою будущую судьбу.

– Ну и что там, п… – вмиг осипшим голосом спросил он, – или еще повоюем?

– Кораблю крышка, у нас потерь нет, – стараясь оставаться бесстрастным, ответил Монгол.

Николай Егорович медленно обернулся.

«Дмитрий Ульянов» отошел от места высадки примерно на километр и находился посередине фьорда. На правом борту у него, прямо под центральной надстройкой, от ватерлинии и выше, зияла огромная дыра. С первого взгляда было понятно, что корабль обречен.

В каком-то оцепенении десантники на берегу и их командиры на седловине наблюдали, как сухогруз, заволакиваемый дымом из машинного отделения, начал медленно крениться на борт.

– Коломиец, – Лоскутов, подкручивая окуляры, обнаружил в бинокль несколько человек, выгребающих вплавь с корабля на берег, – бери отделение солдат и бегом к месту крушения. Всех, кто выжил, доставить сюда, к седловине. Док, хватай аптечку и за ним. Монгол, вниз! Всех оставшихся бойцов на подъем груза. Шевелитесь! У нас мало времени. Сейчас на дым прилетит «рама» и нас всех запалит!

Кабо, для которой задания не нашлось, поднялась с камней, одернула телогрейку, поправила портупею.

– Товарищ майор, – официальным тоном сказала она. – Считаю своим долгом заявить, что, спасая гражданских лиц, мы ставим выполнение задания под угрозу. Наш отряд потеряет мобильность. Возможно, среди спасенных моряков будут раненые. Как мы их потащим через горы? Товарищ майор…

Лоскутов опустил бинокль, повернулся к Кабо.

– Иди вниз, – он рукой показал на спуск в межгорье, – и считай, что ты ничего не говорила, а я ничего не слышал. И запомни: в рейде своих не бросают.

– Какие они нам свои, – попыталась оправдаться Кабо. – У нас ответственнейшее задание партии, на нас вся страна смотрит!