Секреты соблазнения - Мишель Маркос

Малькольм поднялся на ноги и, шатаясь, подошел к краю обрыва. Внизу он увидел разбившуюся вдребезги карету.

— Серена!

Ответа не было. От страха у него все похолодело внутри. Никогда еще с тех пор, как он увидел безжизненные тела своих родителей и братьев, он не испытывал такого чувства утраты. Если с ней что-нибудь случилось, он сойдет с ума.

— Серена! — закричал он во все горло.

Откуда-то снизу послышался голос:

— Я тут!

Он увидел крошечную фигурку, прислонившуюся к стволу молодого деревца, росшего на склоне. Так далеко.

— Ты ранена?

— Нет. А ты?

Почувствовав невероятное облегчение от того, что с ней все в порядке, Малькольм упал на колени. Как только напряжение и страх прошли, боль в теле усилилась. Он осмотрел свои раны. Весь левый бок был в ссадинах и кровоподтеках, на голове, припорошенной пылью и песком, выросла ужасная шишка, а состояние рук просто ужасало.

— Жить буду.

— Я люблю тебя! — донеслось снизу.

Малькольм и не мечтал когда-нибудь услышать такие слова из уст женщины, не говоря уж о мисс Серене Марш. Они наполнили его тело теплом, на сердце стало легко и светло. Она спасла ему жизнь. А сейчас — спасла его душу.

— Я тоже тебя люблю.

Как было бы здорово, если бы Серена в этот момент была рядом. Он взял бы ее на руки и показал, что значат для него эти слова. Как чудесно было бы видеть ее улыбку, заглянуть ей в глаза и доказать, что рядом с ним ей нечего бояться! Будь он проклят, если одна мысль об этом не избавляет его от боли!

А пока нужно придумать, как вытащить Серену со дна пропасти. У него нет ни веревки, ни инструментов — лишь его израненное тело. И совершенно непонятно, где именно дорога снова выходит к реке.

— Стой на месте, — велел он. — Я подумаю, как тебя вытащить.

— Нет, Малькольм… — Ее голос был почти заглушен звуком бурлящей воды. — Мне надо спуститься вниз.

— Что?

— Лекарство отца где-то среди обломков кареты. Нужно его найти, пока его не смыла вода.

— Черт, ты не сделаешь этого!

Он не хотел подвергать риску ее жизнь… снова. Перед маленькой фигуркой в голубом платье расстилалась каменистая, скользкая местность, сложность передвижения по которой нельзя было игнорировать.

— Один неверный шаг — и тебя ждет смерть.

— Я должна!

Сдавшись, он поднял обе руки.

— Хорошо. Я сам достану лекарство. Только стой там, где стоишь.

Вытащить Серену из ущелья было невозможно. Надо найти способ спуститься вниз.

Большую часть дня Эрлингтон провел, дрожа от озноба. От каменных стен веяло ледяным холодом, и хотя его ночная рубаха высохла, она совсем не защищала его от влажного зловонного воздуха. Помещение пропахло потом и страхом, копившимся здесь десятилетиями. Раньше он даже не представлял, что такое мучительное существование возможно.

Рана на затылке перестала кровоточить, но голова раскалывалась от боли. Вдобавок ко всему его мучила тревога за Серену. Что, если ее тоже взяли в плен? Он почувствовал себя несчастным, представив ее в подобном месте. Но что, если они еще и обесчестили ее? Что, если они ее изнасиловали или даже хуже — выполнили свою угрозу изуродовать ей лицо? Сердце пронзила боль, и он схватился за грудь. Боль и одновременно страх боли сжали его сердце стальным капканом. Прошло несколько тревожных минут, пока он держал руку на груди. Он поморщился, продолжая дышать сквозь жгучую боль. Наконец она ослабела.

Эрлингтон постарался выкинуть из головы ужасные мысли. Но они были неотвязны, как зловоние, пропитавшее эти древние камни… и ничто не могло их вытеснить.

Возможно, Малькольму удалось защитить ее. Может, им и не нужна была Серена. Может, письмо с угрозами являлось всего лишь отвлекающей уловкой. Может, настоящей мишенью все время был он.

Но почему? Он не мог себе представить, что его королевское высочество может склониться перед волей похитителей, просто чтобы освободить своего посланника. Парламент не вступит в переговоры с бунтовщиками, а бунтовщики не сумеют запугать корону. Иначе правительство сдавалось бы на милость каждого радикала, похищающего чиновников. Если бы он сейчас находился в Лондоне, а кто-то другой — в этой камере, он посоветовал бы премьер-министру взять мятежников на пушку.

Конечно же, эти мысли совсем его не успокоили. Но прояснили сознание: он, и только он, может вытащить себя из этого затруднительного положения.

Сквозь толстые каменные стены донесся слабый звук. Эрлингтон не был достаточно высок, чтобы заглянуть в окошко, поэтому перевернул огромное ведро, поставил его под узкой брешью в стене и встал на него.

Окно по-прежнему было слишком высоко, но ему удалось бросить взгляд на улицу. Внизу, во дворе, собрались сотни мужчин, возможно, даже целая тысяча. Кто-то, кого он не видел, отдавал им распоряжения. Он не смог разобрать слов, но речь прерывали одобрительные возгласы собравшихся, которые, как он успел заметить, были вооружены и мечами, и огнестрельным оружием.

Эрлингтон снова сел. Похоже, это народное ополчение и наемники, совсем как те, что похитили его. Оборонительная группа.

В замке несколько раз повернулся ключ. На пороге камеры появился белобородый старик в сопровождении двух вооруженных охранников.

— Надень вот это, — сказал он, протягивая Эрлингтону рубаху и черный шерстяной килт.

Втайне посланник был благодарен ему за теплую одежду. Но он не станет благодарить своих похитителей за то, что они дали ему самое необходимое.

— Просто возмутительно, что вы меня здесь держите. Я требую немедленного освобождения.

— Не сотрясай воздух. Надевай одежду и следуй за мной. Маккалоу хочет тебя видеть.

Испуганные лошади галопом ускакали по разбитой дороге в поля. Они с легкостью пробежали бы многие мили, если бы древний каменный ров не прервал их бешеную скачку.

Они были уже далеко, когда Малькольм наконец дохромал до них. Серые кони все еще были в упряжке, поводья и ремни болтались сзади. С одной стороны все еще тянулись разбитые оглобли, которые заклинило в петле гужа. Надо добраться до коней хотя бы для того, чтобы освободить их друг от друга.

Когда Малькольму наконец удалось это сделать, глаза лошадей все еще были вытаращены, а уши прижаты к голове. Приблизясь, он нежно заворковал с ними, осмотрел на наличие ран. Чудесным образом они остались невредимы, и только у того коня, за чей повод он ухватился, чтобы вылезти из расщелины, была разорвана губа. Сейчас из нее сочилась кровь.

Малькольм быстро снял с коня узду и ослабил сбрую. Взявшись за поводья, он тихо, но твердо повел скакунов обратно на дорогу.