Королевство душ - Рена Баррон

Эсснай одобрительно выгибает бровь.

– Так и есть.

Я спешу сменить тему, прежде чем мой гнев разгорится еще сильнее:

– Я удивлена, что ты здесь.

– Как минимум половина присутствующих заказали свои наряды для вечера у меня, – произносит Эсснай, пожимая плечами. – Не могла удержаться и не посмотреть на творения своих рук.

Никто из моих друзей не может сравниться с Эсснай в умении сохранять спокойствие. В любой ситуации она безмятежна. Это всегда меня успокаивало. Много лет назад на церемонии Имебье именно Эсснай помогла мне найти дорогу обратно в лагерь Аатири. Она была моим маяком, направляя меня в темноте. Как бы я хотела, чтобы она показала мне дорогу сейчас, чтобы она сказала мне, что все будет хорошо.

– Мне очень приятно, что ты здесь. – Я слегка улыбаюсь ей.

Она переводит свой темный взгляд на меня, пытаясь меня понять:

– Давно тебя не было у нас в магазине.

– Да, я знаю. – Это сказано вовсе не для того, чтобы я пришла поглазеть на красивые наряды. Эсснай намекает на то, что я ее не навещаю. Мы почти не виделись с тех пор, как вернулись с фестиваля Кровавой Луны. Эсснай никогда не отличалась любопытством, и, вместо того чтобы меня расспрашивать, она спокойно ждет, пока я объясню причину своего поведения. – В последнее время у меня слишком много трудностей.

Ее глаза задерживаются на моем лице еще немного, а затем она говорит:

– Я всегда рядом, если тебе нужна помощь.

Открываются основные двери поместья. Музыка затихает. Люди перестают разговаривать и оборачиваются к входу. Через порог переступает Руджек.

На его лице совсем нет эмоций. Однако я вижу, что это лишь маска – его челюсти сжаты, а плечи напряжены. Он напоминает льва в клетке, которого Всемогущий выставляет напоказ в городе в начале сезона сбора урожая. Будь обстоятельства иными, я бы обязательно поддразнила его во время нашей следующей встречи. Но мне не хочется здесь находиться. Мне нужно знать, что моя мать делает в Храме.

Визирь стоит справа от Руджека. Сегодня отец семейства одет не в белую элару с золотыми нитями – на нем скромные темные ткани. Все мужчины и юноши на церемонии совершеннолетия обязаны носить черное. Даже на моем отце сейчас черный кафтан. Слева от Руджека стоит его мать Серра. Весь ее вид говорит о том, что она настоящая Северная принцесса. Подол ее платья отделан полосками лавандового шелка – длинными, как волны Великого моря. Ее черные волосы струятся по спине, а венчает образ корона из жемчуга. Пудра придает более теплый цвет ее коже, так что вены проступают не так сильно.

Какой бы прекрасной ни была Серра, все взгляды устремлены на Руджека. Несмотря на то что мой разум отвлечен серьезными проблемами, мне тоже тяжело отвести от него глаза. Я задерживаю дыхание. На краткий миг я позволила себе забыть обо всем и просто любоваться им. Пышные брови дополняют темные глаза. Плотно сжатые широкие губы. Его крепкая челюсть выделяется еще больше в мерцающем свете факела. Белая элара прошита золотой нитью, а рукава украшены рубинами. Амулет из кости крейвана выглядит обманчиво скромно на фоне его богатого церемониального одеяния. Обычно такую одежду носит только сам визирь. Этой деталью он делает смелое заявление о будущем своего сына. Так что я не удивлена, что Руджек стоит на ступеньках так неловко.

Толпа расступается, образуя дорожку в середине двора. Так много любопытных глаз наблюдает за Руджеком. Так много застенчивых улыбок, что сияют в тусклом свете факелов. Но вот его взгляд останавливается на мне. Его губы растягиваются в улыбке, пока родители берут его за руки.

– Я представляю вам Руджека из дома Омари, плоть от плоти моей, – раздается над толпой громкий голос визиря.

– Уже не мальчик, но мужчина, – добавляет Серра. – С этого дня он будет называть себя только так.

– Наследник Омари, – объявляет его отец, – и будущий визирь Всемогущего королевства.

– Пусть знают все, – впервые раздается спокойный голос Руджека. – Я вышел из тени собственного отца.

Толпа принимает его заявление одобрительными кивками, и музыканты начинают играть на флейтах и арфах. По двору скользят три танцовщицы в нарядах столь легких, что нет нужды напрягать воображение. Первая – высокого роста, с длинными ногами и кожей насыщенного коричневого цвета, которая приковывает взгляды. У второй танцовщицы губы цвета огня, а вокруг ее длинных кос вьются яркие ленты. Третья женщина извивается всем телом и хлопает ресницами в сторону Руджека, как будто они единственные люди во всем дворе. Теплый румянец ползет вверх по его шее, и его щеки слегка горят. Он делает шаг назад, когда три девушки приближаются к нему, но отец подталкивает его вперед. Некоторые мужчины из толпы свистят. Некоторые просто смеются.

Дурацкая традиция.

Я отворачиваюсь, чтобы не злиться на женщин, ползающих по Руджеку, подобно застрявшим в меду жукам. Из толпы выскальзывает Кира с бокалом медового вина.

– Не против, если я украду свою аму? – Она берет Эсснай за руку и целует ее ладонь. Эсснай улыбается, и я вижу блеск в ее глазах. – Она всю ночь была той еще своенравной птицей.

От тоски у меня сжимается грудь, и я опускаю голову.

Я скольжу пальцами по лбу, глядя на то, как Эсснай и Кира исчезают среди людей.

В толпе раздаются вздохи, и я резко поворачиваю голову. Танцовщицы продолжают извиваться своими гибкими телами под звуки музыки. Наблюдая за похотливыми взглядами так называемых приличных мужчин, я чувствую, как моя кожа покрывается мурашками. Возможно, когда-то мерзкий жрец Ка точно так же смотрел на Тай и Нези, изнывая от желания сделать с ними отвратительные вещи. И сделал. Арти тому доказательство.

Как только танец заканчивается, Руджек опускается на одно колено, и девушки по очереди целуют его в лоб. Он снова встает, и толпа взрывается радостными криками и хлопает его по спине. Я слышу голос Гильдмаса-Тер Охакима – высокого худощавого мужчины, главы гильдии рабочих:

– Танцуй на моей церемонии такие девушки, я бы не смог себя контролировать.

Когда Арти рассказала всем о пропавших детях, он не выглядел таким заинтересованным.

Майк пробегает рядом со мной, толкая меня под руку:

– Ты же понимаешь, что его бесит эта церемония?

Левая щека Майка распухла, и на ней выделяется кровоподтек темно-фиолетового цвета.

Я бросила сердитый взгляд в сторону Руджека.

– О да, бедняга сейчас страдает.

Его окружают несколько человек, но он то и дело поглядывает в нашу сторону. Руджек умоляет взглядом, чтобы кто-нибудь пришел и спас его – но он не получит от меня никакой помощи. Майк прикусывает губу, наблюдая, как сквозь толпу пробирается фигуристая танцовщица. Сегодня к ней приковано множество взглядов.

– Какие же вы все-таки смешные, – фыркает Майк, вновь оборачиваясь ко мне. – Ведете себя как дети.